Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Между тем Анис аль-Джалис услышала из своей комнаты весь этот разговор и сказала себе: «О Аллах! Хотелось бы мне знать, как выглядит этот юный Али Нур, о подвигах которого говорил мне визирь, его отец! Каков он собой, этот красивый юноша, который не оставил нетронутой во всем околотке ни одной девушки и ни одной молодой женщины? Мне до смерти хочется увидеть его!» И, будучи не в силах долее сдерживать себя, она поднялась и, вся благоухающая, свежая, с кожей, пропитанной всеми ароматами хаммама, и с порами, открытыми для жизни, подошла к двери, приотворила ее и заглянула. И она увидела его. И он был, этот Али Нур, точно луна во время полнолуния.

И при одном только взгляде на него Анис аль-Джалис задрожала от возбуждения, и все тело ее затрепетало. И со своей стороны, Али Нур тоже успел заглянуть в приотворенную дверь, и этот мимолетный взгляд открыл ему всю прелесть Анис аль-Джалис.

И вот, охваченный желанием, он закричал так громко на обеих маленьких невольниц и так сильно начал трясти их, что они с плачем вырвались из его рук; и они бросились в соседнюю комнату, которая была открыта настежь, и оттуда стали смотреть в дверь, которую юный Али Нур не позаботился даже затворить за собой после того, как он вошел к Анис аль-Джалис. И таким образом, они могли видеть все, что происходило там.

И вот Али Нур вошел в комнату и приблизился к Анис аль-Джалис, которая бросилась, растерявшись, на диван и, вся трепещущая, с широко открытыми глазами, ждала во всей красе своей наготы.

И Али Нур приложил руку к своему сердцу, поклонился Анис аль-Джалис и сказал ей нежным голосом:

— О Анис аль-Джалис, это тебя купил отец мой за десять тысяч золотых динариев? И разве они клали тебя на другую чашу весов, чтобы узнать тебе цену?! О Анис аль-Джалис, ты прекраснее расплавленного золота, и волосы твои ниспадают пышнее, чем грива у львицы пустыни, и грудь твоя нежнее и свежее, чем пена ручейка!

Она же отвечала:

— О Али Нур, моим испуганным глазам ты кажешься страшнее льва пустыни, и всему моему телу, желающему тебя, — сильнее леопарда, и моим бледнеющим губам — убийственнее твердого меча! О Али Нур! Ты мой султан! И ты возьмешь меня! О, иди, Али Нур!

И Али Нур, опьянев от страсти, подошел и бросился на диван рядом с Анис аль-Джалис. И молодая парочка слилась в объятии. И маленькие невольницы в соседней комнате не могли прийти в себя от изумления. Все это казалось им очень странным. И они не понимали того, что происходило. И вот Али Нур после многих звонких поцелуев с той и другой стороны поднялся с дивана, подхватил ноги Анис аль-Джалис, обвил ими себя, обхватил ее бедра и проник в самую сердцевину Анис аль-Джалис. А та обвила его шею своими руками. Они тесно прижались друг к другу, совершая различные движения и целуя друг друга. И он сосал язык Анис аль-Джалис, и она также сосала язык Али Нура.

^{И Али Нур, опьянев от страсти, подошел и бросился на диван рядом с Анис аль-Джалис.}

И тогда обе маленькие невольницы перепугались и с громким криком бросились бежать и прибежали в хаммам к матери Али Нура, которая как раз выходила из хаммама. И она была еще влажна от пота, покрывавшего все ее тело. И, увидав маленьких невольниц, она спросила:

— Что это вы кричите, и плачете, и бегаете, мои девочки?

И они отвечали:

— О госпожа наша, о госпожа наша!

И она сказала:

— О, горе! Что случилось, маленькие дурочки?

Они отвечали, продолжая плакать:

— О госпожа наша, молодой господин наш Али Нур прибил нас и отогнал от дверей! Потом мы увидели, как он вошел к нашей доброй госпоже Анис аль-Джалис и сосал у нее язык и она тоже так делала! И мы не знаем, что он сделал с ней после, отчего она глубоко вздыхала и он тоже! И вот мы испугались всего этого!

При этих словах жена визиря, хотя она была в высоких деревянных башмаках, надетых для хаммама, и несмотря на преклонный свой возраст, бросилась бежать, а за ней побежали все ее прислужницы. И она пришла в комнату Анис аль-Джалис как раз в ту минуту, когда Али Нур, закончив наслаждаться девственностью Анис аль-Джалис, услышал крики маленьких невольниц и поспешил удалиться.

Тогда жена визиря с лицом, пожелтевшим от волнения, подошла к Анис аль-Джалис и сказала ей:

— Что здесь случилось, о дочь моя?

И молодая девушка отвечала ей, повторяя слова, которые этот повеса Али Нур посоветовал ей сказать матери, как только та начнет расспрашивать ее: