Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— Клянусь Аллахом! Я схвачу эту старуху, и собственной рукой волью в ее влагалище расплавленный свинец, и воткну в нее заостренный клин, а потом повешу ее за волосы и заживо прибью гвоздями к главным воротам Константинии!

Потом Даул Макан устроил торжественные похороны своему брату Шаркану и, идя в погребальном шествии, выплакал все свои слезы и велел похоронить его у подножия холма под большим куполом из алебастра и золота.

Затем в течение многих дней он не переставал плакать, пока наконец сам не сделался похож на тень. Тогда визирь Дандан, подавляя собственную скорбь, пришел к нему и сказал ему:

— О царь, утиши скорбь свою и осуши глаза свои! Разве ты не знаешь, что брат твой находится теперь перед лицом Судьи Справедливого?! И потом, к чему вся эта скорбь о непоправимом, тогда как все предначертано и все должно прийти в свое время?! Поднимись же, о царь, и возьмись за оружие; и подумай о том, чтобы достойно закончить осаду этой столицы неверных, — это будет лучший способ окончательно отомстить за себя!

Но вот в то время как визирь Дандан ободрял царя Даул Макана, прибыл посланец из Багдада и привез Даул Макану письмо от сестры его Нозхату. И суть этого письма состояла в следующем: «Сообщаю тебе, о брат мой, доброе известие! Супруга твоя, молодая раба, зачавшая от тебя, благополучно родила тебе ребенка мужского пола, блистающего красотою, как луна в месяце Рамадане. И я нашла подходящим назвать этого ребенка Канмакан[86]. Ученые и астрономы предсказывают, что дитя это совершит разные достопамятные подвиги, ибо рождение его сопровождалось всевозможными чудесными явлениями.

Я не преминула по этому случаю совершить молитвы и обеты во всех мечетях за тебя, за ребенка и за торжество твое над врагом.

Извещаю тебя также, что все мы находимся в добром здравии, и особенно друг твой, истопник хаммама, который процветает и пользуется всеми совершенствами мира и горячо желает, так же как и все мы, получить какие-нибудь известия о тебе.

В этом году у нас были обильные дожди, и можно надеяться на прекрасный урожай.

И да пребудет над тобой и вокруг тебя мир и всяческое благоденствие!»

Прочитав это письмо, Даул Макан глубоко вздохнул и воскликнул:

— Теперь, о визирь, когда Аллах даровал мне сына Канмакана, скорбь моя смягчилась и сердце мое понемногу оживает. Нам надо подумать о том, чтобы согласно обычаям нашим торжественно закончить траур по моему покойному брату.

А визирь ответил:

— Это справедливо.

И сейчас же он велел разбить большие палатки вокруг могилы Шаркана, где разместились чтецы Корана и имамы; и он велел зарезать множество баранов и верблюдов и разделить мясо их между воинами. И вся эта ночь была проведена в молитве и чтении Корана.

А утром Даул Макан подошел к могиле, в которой покоился Шаркан и которая вся была обтянута драгоценными тканями из Персии и Кашмира, и перед всем войском…

На этом месте своего повествования Шахерезада увидела, что занимается утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

СТО ШЕСТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Даул Макан подошел к могиле, в которой покоился Шаркан и которая была вся обтянута драгоценными тканями из Персии и Кашмира, и перед всем войском стал проливать обильные слезы и прочел следующие стихи в память покойного: