Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И вот когда спустилась ночь, я вернулся в сад, по обыкновению, и нашел мою подругу, ожидавшую меня в зале; и мы уселись рядом, и ели, пили и всячески забавлялись, и наконец легли спать и спали обнявшись до самого утра. И я вспомнил обещание, данное мною Азизе, и передал моей подруге ее стихи.

Но едва только она услышала их, как испустила громкий крик и отстранилась от меня в ужасе и воскликнула:

— Клянусь Аллахом! Особа, которая произнесла эти стихи, в эту минуту уже не числится в списке живых! — Потом она добавила: Надеюсь ради тебя, что эта особа не родственница тебе, не сестра и не двоюродная сестра! Ибо, повторяю, она принадлежит теперь миру усопших!

Тогда я сказал ей:

— Это моя невеста, дочь моего дяди.

Но она воскликнула:

— Что говоришь ты, несчастный?! И зачем же прибегаешь ты ко лжи?! Это неправда! Если бы она действительно была твоей невестой, ты не так любил бы ее!

Я повторил:

— Это моя невеста Азиза, дочь моего дяди.

Тогда она сказала:

— Почему же ты скрыл это от меня? Клянусь Аллахом, я никогда не позволила бы себе похитить у нее жениха, если бы знала об этих узах! О, горе! Но скажи мне, знала ли она о наших свиданьях?

Я сказал:

— Разумеется! И она сама толковала мне знаки, которыми ты объяснялась со мною! И без нее я никогда не проник бы к тебе: только благодаря ее добрым советам и наставлениям я добился своей цели.

Тогда она воскликнула:

— Значит, ты причина ее смерти! Да пощадит тебя Аллах и не даст твоей юности разбиться так же, как ты разбил юность твоей бедной невесты! Поспеши же к ней и узнай, что случилось!

И я поспешно удалился, озабоченный этим печальным предсказанием. И когда я подходил к углу того переулка, где стоял наш дом, я услышал зловещие крики женщин, предававшихся печали. И я осведомился у соседок, входивших в наш дом и выходивших из него, и одна из них сказала мне:

— Азизу нашли распростертой на полу за дверью ее комнаты и без признаков жизни.

Тогда я бросился в дом; и первая, увидевшая меня, была моя мать, и она закричала мне:

— Ты ответишь перед Аллахом за ее смерть! И вся тяжесть ее крови будет отягчать твою шею! О сын мой, каким недостойным женихом ты был!

На этом месте своего повествования Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла.

А когда наступила

СТО ДВАДЦАТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

И моя мать собиралась осыпать меня бранью, когда вошел мой отец; тогда она умолкла, не желая бранить меня в его присутствии. И отец мой приступил к исполнению похоронных обрядов, и, когда собрались все друзья и все близкие и окончены были приготовления, мы отпраздновали похороны и исполнили все обряды, предписываемые при самых пышных погребениях; и мы провели три дня в палатках, на ее могиле, читая священную книгу.

И я вернулся домой к матери, и сердце мое было объято жалостью к несчастной покойнице. И вот мать моя подошла ко мне и сказала:

— Сын мой, я желаю наконец узнать, чем мог ты так огорчить нашу бедную Азизу, что у нее сделался разрыв печени? И знай, о сын мой, что я напрасно обращалась к ней с просьбой разъяснить мне причину ее болезни, — она ничего не хотела раскрыть мне, и я не слышала от нее ни одного горького слова по отношению к тебе; напротив, она до конца благословляла тебя. Итак, ради Аллаха, о Азиз! Расскажи мне, чем ты так поразил эту несчастную, что она умерла от горя?

Я отвечал:

— Я? Да ничем!

Но мать моя продолжала настаивать, и она сказала мне:

— О Азиз, когда Азиза собиралась покинуть землю, я сидела у ее изголовья; она повернулась ко мне, открыла на минуту глаза и сказала мне: «О жена моего дяди, молю нашего Господа не требовать ни от кого отчета в моей крови и простить тех, которые истерзали мое сердце! И вот я действительно покидаю этот бренный мир для другого — вечного — мира».

И я сказала ей: «О дочь моя, не говори о смерти! Да восстановит Аллах твои силы!»

Но она печально улыбнулась мне и сказала: «О жена моего дяди, прошу тебя, передай Азизу, твоему сыну, мое последнее наставление, умоляя его не забывать его! Когда он отправится в то место, где он обыкновенно бывает, пусть произнесет перед уходом следующие слова:

Как смерть сладка в сравнении с изменой!»

Потом она добавила: «Таким образом я буду охранять его и после моей смерти, как охраняла его, пока была жива!»

После этого она приподняла подушку и достала из-под нее вещь, которую она поручила передать тебе; но при этом она заставила меня поклясться в том, что я вручу тебе эту вещь лишь тогда, когда ты возвратишься к лучшим чувствам и будешь оплакивать ее смерть и искренно скорбеть о ней. И вот я буду хранить для тебя эту вещь, о сын мой, но вручу я ее тебе лишь тогда, когда увижу, что ты возвратился к лучшим чувствам.

Тогда я сказал моей матери:

— Пусть будет так! Но ты все-таки можешь показать мне эту вещь?

Однако мать моя отклонила мою просьбу и после этого оставила меня одного.