Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Случалось так, что путник бесприютныйВнезапно просыпался в стенах дворца,Его судьбой построенного за ночь.Но — увы! — лишь более несчастнымЯ просыпаюсь с каждым новым днем.С каждою минутой мой гнет растет,Под ним все ниже пригибаюсь я,Пока другие жизнь свою проводят

Средь вечных благ, ниспосланных судьбой!Кому судьба на плечи возложилаПодобный гнет, как тот, что я несу?А между тем все те, кому так щедроСудьба дарит и почесть, и богатство,Достойны их не более меня.Они во всем подобны мне — и что же?Меж нами так же разница громадна,Как между едким уксусом прогорклым

И благородным пенистым вином!И если я доныне, о Создатель,Твоих щедрот ни разу не видал(О, не подумай, что Тебя виню я!Ты вечно добр, велик и справедлив!),Все ж верю я, что Ты судил премудро!

Когда Синдбад-носильщик перестал петь, он встал и хотел было снова поставить ношу себе на голову и продолжить путь свой, как вдруг из дверей дворца вышел и подошел к нему маленький невольник с милым личиком, тоненький, стройный и богато одетый. Он взял его за руку и сказал:

— Войди, господин мой желает видеть тебя.

Оробевший носильщик попытался найти какой-нибудь предлог, чтобы отказаться и не последовать за юным невольником, но ничего не мог придумать. Он сложил ношу свою в прихожей у привратника и вместе с мальчиком вошел в дом.

И он увидел роскошное помещение, много людей важного и почтенного вида и в центре дома — большую залу, в которую его и ввели.

Здесь заметил он многочисленное собрание, состоявшее из людей почтенных, и много гостей. Заметил он также, что здесь много благоухающих цветов; всякого рода сухое варенье, лакомства, миндальное тесто, дивные плоды; великое множество подносов с жареными яствами; роскошные блюда и подносы, нагруженные напитками из виноградного сока. Заметил он также музыкальные инструменты, которые держали на коленях прекрасные невольницы, сидевшие чинно в ряд, каждая сообразно со своим званием. Посреди залы носильщик увидел между прочими гостями человека с внушавшей уважение внешностью: бороду его убелили годы, черты лица были красивы и приятны, и выражались в них степенность, доброта, благородство и величие.

При виде всего этого носильщик Синдбад…

Но на этом месте своего рассказа Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ДВЕСТИ ДЕВЯНОСТО ПЕРВАЯ НОЧЬ,

она сказала:

И при виде всего этого носильщик Синдбад остолбенел от удивления и сказал себе: «Клянусь Аллахом! Это жилище, верно, дворец каких-нибудь могущественных джиннов или местопребывание великого царя или султана». Потом он поспешил исполнить все, чего требовала вежливость и умение вести себя в подобной обстановке: пожелал мира всем присутствующим, высказал им и другие пожелания; поцеловал землю между их рук и затем стал, опустив голову, почтительно и скромно.

Тогда хозяин дома подозвал его к себе и пригласил сесть рядом; он поздоровался с ним очень любезно, угощал всем, что было лучшего, самого тонкого и всего искуснее приготовленного из всех блюд, которыми были заставлены подносы. И Синдбад-носильщик не преминул сделать честь угощению, однако прежде всего он произнес молитву. И ел он досыта, потом благодарил Аллаха словами: «Да будут воздаваемы хвалы Ему во всякое время!»

После этого он омыл руки свои и поблагодарил всех гостей за их приветливость.

Только тогда хозяин по обычаю, не позволяющему расспрашивать гостя прежде, чем его не накормят и не напоят, сказал носильщику:

— Мир тебе! Не стесняйся, будь как дома! Да будет благословен день твой! Но, о гость мой, не скажешь ли ты, как зовут тебя и чем ты занимаешься?

Гость отвечал:

— О господин мой, зовут меня Синдбадом-носильщиком, а занятие мое состоит в том, что за плату я ношу на голове тяжести.

Хозяин дома улыбнулся и сказал ему:

— Знай, о носильщик, что имя мое такое же, как у тебя, ибо зовут меня Синдбад-мореход. — Потом он продолжал: — Знай также, о носильщик, что я пригласил тебя сюда для того, чтобы ты повторил прекрасные стихи, которые ты пел, сидя на скамье у дверей дома моего.

При этих словах носильщик сильно смутился и сказал:

— Клянусь Аллахом! Не осуждай меня слишком строго за мой необдуманный поступок; работа, утомление и нужда, ничего не оставляющая в руке работника, учат человека невежливости, глупости и дерзости.