Тысяча и одна ночь. В 12 томах

На том же острове видел я страшное животное каркаданн, которое пасется там совершенно так же, как пасутся на наших лугах коровы и буйволы. Животное это крупнее верблюда; на носу у него рог длиною в девять локтей, и на нем изображение человека. Рог этот так прочен, что каркаданн бьется им со слоном, побеждает слона и, протыкая его, поднимает с земли и держат так, пока слон не издохнет. Тогда жир мертвого слона стекает на глаза каркаданна, слепит их, и каркаданн издыхает. А затем спускается на них обоих страшная птица Рух и уносит их в свое гнездо на корм птенцам. На этом острове видел я несколько видов буйволов.

Мы оставались там некоторое время и отдыхали на свежем воздухе; там обменял я свои алмазы на золотые и серебряные монеты, которых было так много, что они едва помещались в трюме корабля. Затем мы уехали; и, странствуя от острова к острову, из края в край, из города в город, где каждый раз я восхищался творениями Создателя, совершая то там, то сям покупки, продавая, меняя, прибыли мы наконец в благословенный город наш, в Басру, а оттуда по реке поднялись до Города мира, Багдада. И поспешил я тогда на свою улицу, в свое жилище, обогащенный значительными суммами динаров и прекраснейшими алмазами, продать которые у меня не хватало духу. После первых радостей свидания с родными и друзьями я не преминул великодушно рассыпать щедроты вокруг себя, не забыв никого.

Потом я весело пользовался жизнью, сладко ел и сладко пил, одевался в роскошные одежды и не лишал себя общества пленительных особ. Каждый день навещали меня многочисленные именитые гости, которые, прослышав о моих приключениях, делали мне честь своими посещениями и просили рассказать о моих путешествиях и ознакомить их с делами в далеких краях. Мне же действительно приятно было передавать им свои познания, и все уходили, поздравляя меня с избавлением от таких страшных опасностей, и удивлялись им до крайних пределов изумления.

Так закончилось мое второе путешествие.

Но завтра, друзья мои…

На этом месте своего рассказа Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ДВЕСТИ ДЕВЯНОСТО ВОСЬМАЯ НОЧЬ,

она сказала:

О друзья мои, если на то будет воля Аллаха, я расскажу вам о различных происшествиях моего третьего странствования, которое, без сомнения, много занимательнее и изумительнее двух первых.

Синдбад умолк, а невольники подали яства и питье всем гостям, крайне изумлявшимся всем услышанным. Потом Синдбад-мореход велел выдать сто золотых монет Синдбаду-носильщику, который взял их с великой благодарностью, вышел, призывая на главу своего благодетеля благословение Аллаха, и пришел домой, удивляясь всему увиденному и услышанному.

На другое утро Синдбад-носильщик встал, помолился и снова явился к богачу Синдбаду, как то было ему сказано. И его приняли радушно, и обращались с ним с большою учтивостью, и пригласили принять участие в пиршестве того дня и в развлечениях, продолжавшихся целый день.

Затем Синдбад-мореход, окруженный внимательными и степенными слушателями, начал:

ТРЕТИЙ РАССКАЗ СИНДБАДА-МОРЕХОДА, ТРЕТЬЕ ЕГО ПУТЕШЕСТВИЕ

Знайте, о друзья мои, — но Аллаху известно все лучше, нежели Его созданиям, — что среди пленительной жизни, которую я вел после своего возвращения из второго странствия, среди роскоши и веселья я совершенно забыл обо всех испытанных мною раньше муках и опасностях и стал томиться однообразием моего существования в Багдаде. Душа моя пламенно стремилась к переменам и ко всему, что дает путешествие. Меня прельщала также и торговля с выгодами и барышами. Но ведь известно, что честолюбие всегда бывает источником наших несчастий. И скоро мне пришлось убедиться в том самым ужасным образом.

И вот я привел свое намерение в исполнение, и, запасшись богатыми местными товарами, я выехал из Багдада в Басру. Здесь я нашел большой корабль, уже переполненный пассажирами и купцами, которые все были хорошие люди — честные, добросердечные, совестливые, готовые оказать услугу и способные жить друг с другом в наилучших отношениях. Поэтому и я решился ехать с ними, и не успели мы вступить на корабль, как он уже развернул паруса, и мы пустились в путь, призывая благословение Аллаха на нас и на наше путешествие.

Плавание наше действительно началось при счастливых предзнаменованиях. Везде, куда мы только ни приставали, дела наши шли превосходно, и, сверх того, мы совершали прогулки, научаясь всему, что встречали нового. И в самом деле, мы были вполне счастливы и дошли до пределов радости и веселья.

Однажды мы находились в открытом море, далеко от мусульманских земель, как вдруг увидели, что капитан наш, долго всматривавшийся вдаль, стал бить себя изо всех сил по лицу, вырывать волосы из бороды своей, рвать на себе одежды и швырнул на пол свой тюрбан. Потом он застонал, стал жаловаться на что-то и кричать от отчаяния.

Увидав все это, мы окружили капитана и сказали ему:

— Что случилось, о капитан?

Он же отвечал: