Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— Так ступай и выкупайся в море. Все там купаются.

Абу Сир же возразил:

— Да я хочу принять ванну в хаммаме.

А тот повторил:

— Мы не знаем, что называешь ты хаммамом. Когда мы хотим купаться, мы купаемся в море; и сам царь так делает, когда хочет вымыться.

Абу Сир узнал таким образом, что жителям этого города неизвестны хаммамы, и убедился он, что им незнакомо употребление теплых ванн, растирание, удаление перхоти и лишних волосков. И направился он в царский дворец и попросил, чтобы его допустили к царю, что и было дозволено. Войдя к царю, он поцеловал землю между рук его, призвал на него благословение и сказал:

— О царь времен, я чужеземец и цирюльник по ремеслу. Умею я также топить хаммам, растирать тела, хотя в моих краях это отдельные ремесла, и люди, занимающиеся ими, не делают во всю свою жизнь ничего другого. Сегодня я хотел сходить в хаммам у тебя в городе, но никто не мог показать мне туда дорогу, и никто не понял слова «хаммам». Удивительно, что в таком прекрасном городе не имеется хаммама, между тем как ничто не может быть превосходнее и приятнее.

Царь удивился до чрезвычайности и спросил:

— Не можешь ли объяснить мне, что же такое этот хаммам, о котором ты говоришь? Я также никогда о нем не слыхивал.

Тогда Абу Сир сказал:

— Знай, о царь, что хаммам — здание, строят его так-то и так-то, купаются и моются в нем так-то, делают в нем то-то и то-то и наслаждаются так-то и так-то. — И рассказал он во всех подробностях о преимуществах, удобствах и удовольствиях настоящего, хорошего хаммама. А потом прибавил: — Но язык мой скорее оброс бы шерстью, чем сумел бы дать тебе точное понятие о хаммаме и радостях, им доставляемых. Нужно испытать это, чтобы понять. Город же твой достигнет совершенства только тогда, когда в нем будет хаммам.

Выслушав эти слова Абу Сира, царь развеселился, расцвел и воскликнул:

— Будь желанным гостем в моем городе, о сын честных людей!

На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ЧЕТЫРЕСТА ДЕВЯНОСТО ПЯТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Тут царь развеселился, расцвел и воскликнул:

— Будь желанным гостем в моем городе, о сын честных людей!

И собственноручно надел на него царь бесподобную почетную одежду и сказал ему:

— Все, чего бы ни захотел ты, будет дано тебе, и даже более того. Но поспеши выстроить хаммам, так как я нетерпеливо желаю видеть его и насладиться им.

И подарил он ему великолепного коня, двух мальчиков-негров, четырех девушек и роскошный дом. И был царь по отношению к нему еще более щедрым, нежели по отношению к красильщику, и предоставил в его распоряжение лучших из своих зодчих, говоря им:

— Вы должны построить хаммам на том месте, которое он сам выберет.

И увел Абу Сир зодчих, и, обойдя весь город, нашли они подходящее место, и там велел он им строить хаммам. И по его указаниям построили зодчие хаммам, подобного которому не было нигде в мире, и украсили они его замысловатыми рисунками, и разноцветным мрамором, и необыкновенными украшениями, пленявшими и восхищавшими взоры. И все это было сделано по совету и указанию Абу Сира. И когда здание было готово, он велел выложить центральный водоем прозрачным алебастром, а два другие — драгоценным мрамором. Потом пришел он к царю и сказал ему:

— Хаммам готов, но нужны еще некоторые вещи.

Царь отпустил ему тысячу динаров, на которые он и купил все необходимое: льняные и шелковые полотенца, дорогие благовония, эссенции, ладан и прочее. И каждую вещь поставил он на свое место и позаботился, чтобы всего было вдоволь. Затем попросил он царя дать ему в помощники десять сильных людей; царь сейчас же дал ему двадцать стройных и прекрасных, как луны, юношей, которых Абу Сир поспешил научить растиранию и мытью; он сперва растирал и мыл их сам, а затем заставлял и их проделывать то же самое над ним. И когда они вполне освоились с этим искусством, он назначил наконец день открытия хаммама и известил царя.

В этот день Абу Сир велел истопить хаммам, согреть воду бассейнов, раскурить ладан и другие благовония и пустил фонтаны, вода в которых струилась так мелодично, что всякая другая музыка показалась бы неприятным шумом, а что касается большого фонтана в центральном водоеме, то он был несравненным чудом, которое должно было привести в восторг всех. И повсюду была чистота и свежесть, и все помещения хаммама могли поспорить с белизною лилий и жасминов.

Поэтому, когда царь с визирями и эмирами своими вошел в главный вход хаммама, глаза, и обоняние, и слух его были приятно поражены прелестным убранством, благоуханием и журчащей музыкой фонтанов. Восхищенный и изумленный, он спросил:

— Что же это такое?

Абу Сир ответил:

— Это хаммам. Но это только вход.