Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— Я должен сказать тебе, о господин мой, что до сих пор я истинно любил только общество веселых товарищей, тонкие блюда, напитки и благовония; и ничего не знал я в жизни лучше беседы с друзьями и с кубком в руке. Но это не значит, что при случае я не сумел бы оценить достоинств женщины, в особенности же если она похожа на одну из тех чудных девушек, которую показал мне шайтан в одном из фантастических снов, от которых я едва не лишился рассудка; одну из тех, которые всегда веселы, умеют петь, играть на музыкальных инструментах, танцевать и успокаивать малыша, которого мы наследуем от своих отцов, и которые посвящают всю свою жизнь нашему удовольствию и изощряются в искусстве нравиться нам и развлекать нас. Разумеется, если я встретил бы такую девушку, я поспешил бы купить ее у отца ее, женился бы и глубоко привязался бы к ней. Но такого рода женщины встречаются лишь у эмира правоверных или разве только у великого визиря Джафара. Вот почему, о господин мой, вместо того чтобы жениться на девушке, которая могла бы испортить мне жизнь своим дурным характером и своими несовершенствами, я предпочитаю общество случайных друзей и вот этих бутылок старого вина. Таким образом, я живу спокойно, а если обеднею, то один буду есть черствый хлеб нужды.

И, сказав это, Абул Гассан залпом осушил кубок, который налил и подал ему халиф, и сейчас же свалился на ковер головою вперед. Халиф и на этот раз подмешал к вину немного критского сонного порошка. И тотчас же по знаку своего господина невольник взвалил к себе на спину Абул Гассана и вышел из дома; халиф шел позади и на этот раз не забыл тщательно притворить за собою дверь. И пришли они во дворец и бесшумно пробрались во внутренние покои через потайную дверь.

На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ШЕСТЬСОТ СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

И пришли они во дворец и бесшумно пробрались во внутренние покои через потайную дверь.

Тогда халиф, как и в первый раз, повелел положить Абул Гассана на свою собственную кровать и велел переодеть его так же, как и тогда. И отдал он такие же, как и в прошедший раз, приказания, а Масруру велел разбудить себя рано утром до наступления часа молитвы.

И пошел он спать в соседнюю комнату.

На другое утро в назначенный час разбуженный Масруром халиф отправился в комнату, где еще спал Абул Гассан, и велел привести всех девушек, которые в тот раз находились в различных залах, по каким проходил Абул Гассан, а также всех музыкантов и всех певиц. И велел он им разместиться в стройном порядке и отдал им свои приказания. Потом, дав понюхать Абул Гассану немного уксуса, после чего тот чихнул и у него выскочило из носа немного мокроты, халиф спрятался за занавес и подал условный знак — и тотчас же голоса певиц слились со звуками арф, флейт и гобоев, и райские звуки и ангельское пение раздались в комнате. В эту минуту Абул Гассан очнулся и, еще не открывая глаз, услышал эту стройную музыку, которая и довершила его пробуждение. И открыл он глаза и увидел себя окруженным двадцатью восемью девушками, которых он видел тогда в различных залах, по семь в каждой; и в один миг узнал он их так же, как и комнату, обивку стен и убранство. И узнал также голоса, очаровавшие его в тот первый раз. И, широко открыв глаза, сел он на постели и несколько раз провел рукою по лицу, чтобы убедиться, что не спит.

В эту минуту музыка и пение прекратились, и глубокая тишина воцарилась в комнате. И все женщины скромно опустили глаза перед устремленными на них высочайшими взорами. Тогда остолбеневший от удивления Абул Гассан укусил себе пальцы и воскликнул среди царившего вокруг него молчания:

— Горе тебе, йа Абул Гассан, о сын матери своей! Опять это сонное видение, а завтра — воловьи жилы, цепи, больница для сумасшедших и железная клетка! — А затем он прокричал: — Ах ты, гнусный купец из Мосула, пусть задушит тебя шайтан, господин твой, в глубине ада! Это ты, наверное, забыл запереть дверь и впустил опять шайтана, а с ним и наваждение в дом мой. И вот теперь злой дух смутил ум мой и показывает мне всякую небывальщину. Да смутит тебя Аллах, о шайтан, со всеми твоими помощниками и всеми мосульскими купцами! И пусть разрушится весь город Мосул и раздавит под своими развалинами всех своих жителей! — Потом он зажмурился, затем снова открыл глаза, и так несколько раз под ряд, и воскликнул: — О бедный Абул Гассан, лучше всего для тебя было бы заснуть и проснуться лишь тогда, когда злой дух выйдет из твоего тела, а мозг придет в порядок. А то берегись, завтра ждет тебя, ты знаешь что! — И, сказав это, он снова лег, закрылся одеялом с головой и, чтобы уверить себя, что спит, принялся храпеть, как верблюд или как стадо буйволов, стоящее в воде.

Видя и слыша все это из-за занавеса, халиф едва не задохнулся от смеха.