Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— Мы полагаем, о царь времен, что тебе остается только одно после всего, что произошло, — послать письмо и подарки могущественному главе мусульман, халифу Гаруну аль-Рашиду, который царствует в странах и землях, куда прибудут беглецы; в письме, которое ты напишешь ему собственноручно, дай ему всякого рода обещания и уверения в дружбе, чтобы он согласился задержать беглецов и под конвоем прислать их к тебе в Константинию. И это не свяжет тебя и не обяжет нас ничем перед этим предводителем неверных, ибо, как только он согласится и мы повесим беглецов, мы поспешим убить мусульман сопровождения и позабудем наши клятвы и наши обязательства, как мы и привыкли поступать, заключая договоры с этими неверными, последователями Мухаммеда.

Так говорили патриархи и советники царя франков. Пусть они будут прокляты в этой и следующей жизни за неверие свое и тяжкие преступления свои!

В эту минуту Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

СЕМЬСОТ ДВЕНАДЦАТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Они же, патриархи и советники франкского царя, пусть будут прокляты в этой и следующей жизни за неверие свое и тяжкие преступления свои!

И царь франков в Константинии, чья душа была столь же низка, как и у его патриархов, не преминул последовать этому коварному совету. Но не знал он, что коварство рано или поздно обращается против тех, от кого оно исходит, и что глаз Аллаха постоянно следит за правоверными и охраняет их от козней их зловонных врагов.

И взял царь бумагу и калям и написал греческими буквами письмо халифу Гаруну аль-Рашиду, в котором, выражая почтение и восхищение, сообщал: «О могущественный эмир братьев наших мусульман, у меня есть бесчеловечная дочь по имени Мариам, которая допустила соблазнить себя молодому каирскому египтянину, похитившему ее и увезшему в края, тебе подвластные. Поэтому молю тебя, о могущественный эмир мусульман, повели разыскать ее и прислать ее как можно скорее под верным конвоем.

Я же, со своей стороны, осыплю почестями и знаками уважения конвой, который ты пришлешь с моею дочерью, и сделаю все, что может доставить тебе удовольствие. Так, в доказательство моей благодарности и дружбы я обещаю тебе построить в моей столице мечеть и предоставляю тебе самому выбрать для этого зодчих. И сверх того, я пришлю тебе неописуемые сокровища, подобных которым не видал ни один человек: молодых девушек, подобных гуриям, безбородых юношей, прекрасных, как луны, драгоценности, неистребимые огнем, жемчуг, самоцветные камни, лошадей, кобыл и жеребят, верблюдов, старых и молодых, и мулов, нагруженных прекраснейшими дарами стран наших. И если ты найдешь, что всего этого мало, я сокращу предел своего царства и расширю границы твоих собственных владений.

И обещания эти я скрепляю своей печатью, печатью цезаря, царя поклоняющегося Кресту».

И, запечатав это письмо, царь франков отдал его новому визирю, назначенному на место кривого и хромого старика, и сказал ему такие слова:

— Если получишь аудиенцию у этого Гаруна, то скажешь ему: «О могущественнейший халиф! Я пришел требовать у тебя нашу царевну, — в этом заключается наше важное поручение. Если ты примешь благоприятно наше требование, можешь рассчитывать на благодарность царя, господина нашего, который пришлет тебе богатые дары».

Затем, чтобы еще более поощрить усердие своего визиря, отправляемого в качестве посла, царь франков обещал ему в случае счастливого успеха его посольства выдать за него замуж дочь свою и осыпать его богатствами и всякими преимуществами. Потом отпустил его и наказал непременно отдать письмо халифу в собственные руки. И визирь, поцеловав землю между рук царя, пустился в путь.

После долгого путешествия прибыл он со своей свитой в Багдад, где прежде всего отдохнул три дня. Затем спросил он, где находится дворец халифа, и, когда ему указали место, отправился туда просить о допущении к эмиру правоверных. Когда же ввели его в приемную залу, он три раза поцеловал землю между рук его, в нескольких словах изложил предмет порученной ему миссии и вручил письмо своего господина, царя франков, отца царевны Мариам.

И аль-Рашид распечатал письмо, прочитал и, оценив его содержание, благоприятно отнесся к заключавшемуся в нем требованию, хотя и исходило оно от басурманского царя. И немедленно велел он написать всем наместникам всех мусульманских областей, чтобы сообщить им о приметах царевны Мариам и ее спутника и наказать им разыскать их, грозя страшными карами в случае неуспеха или небрежности, по разыскании же немедленно прислать беглецов ко двору под надежным конвоем. И посланные на верблюдах и на конях отправились по всем направлениям, и у каждого было письмо к губернатору провинции. А халиф пока удерживал у себя во дворце франкского посланника и всю его свиту.

Вот и все об этих царях и переговорах, которые они вели между собою.