Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Свою я мощь сегодня покажу,Свою отвагу; я одна рассеюВойска врагов, поднявшихся на нас,Окопы франков все до основаньяРазрушу я; своею острой саблейСрублю немедля головы вождей!Мой конь горячий — цвета темной ночи,Моя отвага ярче дня сияет,Свои слова я ныне ж докажу:

Я всадница, единственная в мире!

Сказала — и бросилась вперед на войско отца своего.

На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

СЕМЬСОТ ДЕВЯТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Как только царевна произнесла эти стихи, она бросилась на войско отца своего.

И у царя, когда он увидел ее, глаза забегали в глазницах, как ртуть. И воскликнул он:

— Клянусь верой в Мессию! Безумная нападает на нас!

И остановил он войско свое, и один стал приближаться к дочери, и кричал ей:

— О развращенная дочь! Ты смеешь восстать против меня и делаешь вид, что хочешь напасть на франкское войско?! О безумная! Неужели ты забыла всякий стыд и отреклась от веры отцов?! И разве не знаешь, что тебя ждет верная смерть, если ты не отдашь себя моему милосердию?!

Она же ответила:

— Что прошло, то прошло безвозвратно, и такова тайна мусульманской веры! Я верую в Единого Аллаха и в пророка Его Мухаммеда, благословенного сына Абдаллаха! И никогда не отрекусь я от своей веры и от привязанности к египетскому юноше, хотя бы пришлось мне увидеть погибель свою!

Сказала и прогарцевала на своем покрытом пеной коне перед фронтом войска франков, и запела она такие воинственные стихи, потрясая в воздухе сверкающим мечом:

Как сладко в битву грозную вступать!О жалкий сброд, приблизься, если смеешь!Со мною в бой вступайте!Вмиг с ваших плеч я головы сниму,Я их смешаю с прахом придорожным,

И вашу мощь я в корне поражу.Лишь вороны о вашем пораженьеПрокаркают над вашими домами!Я напою вас с лезвия мечаНапитком горче сока колоквинта[27],И поднесу я вашему царюНесчастный кубок, налитый до края!Гей! Кто из вас решится вступитьСо мною в битву? В вашей я кровиСмирю печаль и излечу страданье!

Коль в подлости вы не совсем погрязли,То выходите! Грозный меч вас примет,И черным пыль поднимется столбом!

Так пела героическая царевна. И наклонилась она над конем своим, поцеловала его в шею, приласкала рукою и шепнула ему на ухо:

— Сегодня, Лагик, день славы твоего рода!

И сын аравийских степей затрепетал, заржал и ринулся быстрее северного ветра, извергая пламя из ноздрей. И, издав ужасающий крик, царевна Мариам атаковала правое крыло франков и, мчась на коне, по пути сразила девятнадцать голов их всадников. Потом вернулась она на середину арены и стала громким голосом вызывать франков. Увидав это, царь подозвал одного из военачальников, по имени Барбу. То был искусный воин, живой, как огонь; он был лучшей опорой престола франкского царя и первый из вельмож царства и двора своею доблестью и силой; и был он истинным воином. Барбу, отвечая на призыв царя своего, приблизился, кипя отвагой, на благородном коне с могучими поджилками; на рыцаре была золотая кольчуга с узкими и тонкими, как крылья саранчи, петлями и покрытая украшениями. Оружием ему служила острая губительница-сабля, длинное, подобное корабельной мачте, копье, четыре острых дротика и страшная палица, усеянная гвоздями. И, вооруженный таким образом наступательным и оборонительным оружием, он казался целой башней.

И царь сказал ему:

— О Барбу, ты видишь опустошение, произведенное этой недостойной дочерью! Тебе победить ее и привести ко мне живой или мертвой!

Затем его благословили патриархи, одетые в разноцветные одежды, и подняли они кресты над его головою, читая Евангелие в своем заблуждении и нечестии, и умоляли они своих идолов решить поединок в его пользу. И военачальник Барбу тотчас же бросился в битву, крича, как взбешенный слон, и осыпая на своем языке гнуснейшими ругательствами религию правоверных. Да будет он проклят!

Царевна, со своей стороны, ждала его и зарычала, как львица, защищающая своих львят; и, издавая рев и рычание, быстрая, как хищная птица, она ринулась на коне своем Лагике навстречу противнику.