Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— Но как он может видеть их? Ведь она так искусно прячет все концы! Каждый вечер она кладет кусочек банжа[31] в напиток, который муж ее пьет перед сном, и он тотчас же крепко засыпает. В таком состоянии он, разумеется, не может видеть того, что происходит, не замечает, как она уходит и когда возвращается. Между тем, как только царь засыпает, она наряжается и уходит, оставляя мужа одного; и возвращается она только на рассвете и жжет над ним какое-то зелье, и тогда он пробуждается ото сна.

— О султан, когда я услыхал эти слова, свет померк в моих глазах, и я стал ждать с нетерпением дочь моего дяди. Когда она вернулась из хаммама, мы накрыли стол и сели ужинать; и ужинали мы целый час, и я, по обыкновению, потребовал вина, которое пил каждый вечер перед сном. Дочь моего дяди подала мне мой кубок, но, вместо того чтобы выпить его, я быстро вылил его за ворот моего платья.

И вот мы легли, и я притворился, что заснул.

Тогда она сказала:

— Спи, ненавистный, и хорошо бы тебе не просыпаться вовек! Ибо, клянусь Аллахом, мне ненавистен образ твой, и душа моя пресытилась тобою!

Потом она встала, нарядилась в лучшее свое платье, надушилась, прицепила меч к поясу, отворила дверь и вышла. Тогда я вскочил с постели и последовал за нею. Она вышла из дворцовой ограды, прошла мимо базара и наконец очутилась у городских ворот. Тут она произнесла несколько непонятных для меня слов, и ворота распахнулись перед ней. Я также вышел из ворот, не замеченный ею, и следовал за нею, пока она не дошла до возвышения, образованного свалкой отбросов, на котором стояла башня с куполом.

Жена моя подошла к башне и отворила двери, а я взобрался на крышу, чтобы наблюдать за нею оттуда. И вот я увидел, что она вошла в комнату, в которой лежал на соломе отвратительный негр; верхняя губа его походила на крышку кастрюли, а нижняя — на кастрюлю, и все тело его было изъедено болезнями. Увидев его, дочь моего дяди поцеловала землю у его ног, а он поднял голову и сказал:

— О, будь ты проклята! Почему ты пришла так поздно? Я пригласил сюда друзей моих негров, и они пировали и ласкали своих любовниц, но я не мог пить из-за тебя.

И дочь моего дяди ответила нежным голосом:

— О мой повелитель! О радость моего сердца! Разве ты не знаешь, что я жена сына моего дяди[32], и что мне ненавистен его образ, и что душа моя пресытилась им? О господин мой, если бы не страх за тебя, я давно разрушила бы этот город, и не осталось бы в нем камня на камне, и жили бы здесь только вороны и совы, и перенесла бы я эти камни за Кавказские горы!

Тогда черный невольник сказал:

— Ты лжешь, развратница! Клянусь честью негров и мужским превосходством нашим над белыми, что если ты в другой раз так опоздаешь, то я не прикоснусь больше к тебе и не позволю тебе приходить ко мне! О подлая изменница, ведь я знаю, что ты пришла так поздно потому, что в другом месте удовлетворяешь свои гнусные желания, о гниль, о мерзейшая из белых женщин!

Когда я услышал этот разговор и увидел собственными глазами, что произошло между ними, свет померк в моих глазах и разум мой помутился. А дочь моего дяди продолжала стонать и плакать в объятиях негра, повторяя:

— О мой возлюбленный, о плод моего сердца, ты единственная моя радость! О, что будет со мною, несчастной, если ты прогонишь меня? О милый мой, о свет моих глаз!

И она не переставала плакать и терзаться, пока он не простил ее. Тогда она исполнилась радости, сняла с себя платье и шальвары и, полностью обнажившись, сказала:

— О повелитель мой, дашь ли ты поесть твоей рабе?

Негр ответил:

— Подними крышку кастрюли, и ты найдешь в ней соус из мышиных костей, который ты должна съесть до последней косточки, а потом возьми этот кувшин и напейся бузы[33]

.

И дочь моего дяди повиновалась и стала есть и пить; потом, вымыв руки, она легла рядом с негром на соломе и, совершенно голая, прижалась к нему под смрадными лохмотьями.

И когда я увидел все, что делала дочь моего дяди, я не мог более владеть собой. Я спустился с крыши и, бросившись в комнату, взял меч у изменницы, собираясь убить обоих. Я начал с негра и ударил его мечом по шее. И, услыхав его хрип, я подумал, что убил его.

В эту минуту Шахерезада заметила приближение утра и скромно замолкла. И когда настало утро, царь Шахрияр отправился в залу Совета и занимался государственными делами до самого вечера. Потом, когда диван закрылся, царь вернулся во дворец, и Доньязада сказала сестре:

— Сестрица, прошу тебя, доскажи нам свой рассказ!

И Шахерезада сказала:

— От всего сердца, сестрица, исполню твое желание.

И когда наступила

ВОСЬМАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Мне довелось слышать, о счастливый царь, что заколдованный юноша сказал султану:

— Ударив негра мечом по шее, я услышал хрип и подумал, что убил его. Дочь моего дяди, спавшая в это время глубоким сном, проснулась после моего ухода, вложила в ножны меч свой, возвратилась во дворец и прилегла на мою постель.

На другой день я увидел, что она обрезала себе волосы и надела траурные одежды. Я не стал спрашивать у нее разъяснения, но она сказала мне: