Тысяча начал и окончаний

Мальчик из главного дома! Мальчик, который, как она считала, крепко спал у себя в комнате.

Их взгляды встретились, соединившись друг с другом, как загадка и отгадка.

Между ними открылась тропа, усыпанная драгоценными камнями. Там сияло будущее, карта, выложенная драгоценностями алмазной огранки, зелеными и пурпурными, оранжевыми и синими, и сплавленными обещанием. Она видела этого мальчика там, в том будущем, где она знала вкус его губ, облик его души. Он принадлежал ей, а она ему.

Кто он такой, этот мальчик с такими темными, почти черными глазами? Черными, как кайал[88]. Черными, как тайна. Почему он здесь? Ее сердце сверкнуло, осветив озеро и красивого мальчика, стоящего возле него.

– Сатьяван, – еще раз позвали лебеди. – Сатьяван, пойдем домой, – один из лебедей вспорхнул, вспыхнул, и там, где только что была птица, теперь по песку скользила апсара[89]. Прекрасное лицо небесной танцовщицы раздраженно хмурилось.

– Оставь нас, глупая девчонка. Это не для тебя.

– Что не для меня? – спросила Савитри, больше заинтригованная, чем оскорбленная. Даже потусторонняя, притягательная красота апсары не могла заставить ее оторвать взгляд от Сатьявана. Вместо ответа апсара сердито посмотрела на Сатьявана.

– Пойдем скорее. Мое терпение заканчивается, хватить играть.

Но Сатьяван улыбнулся Савитри.

– Твой свет, – сказал он.

Ее сердце стремительно забилось, посылая золотые лучи над озером, пока не стало светло как днем. Через несколько мгновений его обнаженная грудь тоже начала светиться – мягким серебристым светом, похожим на лунные лучи.

Она вспомнила пророчество крылатых созданий: когда придет время, она найдет того, кто отразит ее лучи и вернет их ей, и будут они золотыми и серебряными. Как будто луна умерила жар солнца и вернула его ласковой прохладой.

При свете одновременно луны, солнца и звезд на небе она увидела на его лице удивление, потом понимание.

Апсара схватила Сатьявана за плечи и встряхнула его.

– Глупец, я пытаюсь тебя освободить! – она повернула голову и умоляюще взглянула на Савитри. – Хватит! Время истекает, отпусти нас!

Сатьяван вырвался из ее рук.

– Погоди минутку, Рамбха.

– Ты не понимаешь! – закричала Рамбха. – Нет времени! – она резко махнула рукой в сторону других лебедей. – Поспеши, иначе твои братья и я должны будем улететь без тебя!

Лицо Сатьявана исказила гримаса отчаяния, ужаса и волнения, все эти чувства боролись в нем.

– Ты права, – наконец произнес он странно равнодушным голосом. На глазах Савитри он нырнул в озеро – и исчез в его темной глубине.

Ее любопытство переросло в панику, когда он не появился снова на поверхности. Прошла одна минута, две, затем три. Он тонет! Почему эта апсара просто сидит на берегу, спокойная, как озеро, которое его поглотило?

Савитри сбросила туфли, уронила сумку и бросилась вслед за Сатьяваном.

– Стой! – закричала апсара. – Этот мальчик – не мальчик, а девата[90], один из девяти божественных сыновей Чандры[91], нашего лунного повелителя. Один риши[92] наложил на них заклятие, и они должны были возродиться простыми смертными в семье, которая не сможет должным образом заботиться о них.

Но было уже слишком поздно. Савитри задержала дыхание и нырнула в озеро. Она плыла сквозь мутную воду по серебристому следу, пока не обнаружила висящее в воде тело Сатьявана. Слова апсары дошли до нее только после того, как она вынырнула на поверхность, крепко держа в объятиях Сатьявана.

Сама апсара нависла над водой, сжав руки в кулаки, ее божественная красота не стала менее соблазнительной от гнева.

– Я умоляла смягчить заклятие, – прошипела она, – и наконец мудрец уступил: по истечении семнадцати лет каждый девата может утонуть, и таким образом покинуть свое смертное тело и найти дорогу домой. Другие сейчас уже летят вместе с моими сестрами; и этот был готов присоединиться к ним, – злость, подобно свернувшейся в кольца змее, наполнила ее следующую фразу: – Пока ты все не испортила!

Остальные лебеди уже поднялись в облака, и теперь можно было видеть, что тени семи братьев-девата сидят на их гладких, покрытых перьями спинах. Они все вместе растворились в лунном свете.

– Я должна была вернуть его обратно, – каждое слово разъяренной апсары напоминало ядовитый шип. – Он не может существовать в этом мире слез и трагедии. Он проживет, возможно, год, и с каждым днем его страдания будут усиливаться, а потом он умрет. Надеюсь, ты довольна! – Апсара подняла обе руки, на них по всей длине выросли перья, и полностью превратившись в птицу, она взлетела.

Савитри вытащила мокрое тело Сатьявана на берег, где тепло ее солнечного сердца высушило их обоих. Вскоре он открыл глаза.

– Ты меня спасла.

В тот момент она забыла о своих мечтах выступать на сцене. Забыла о задуманном бегстве. Забыла обо всем, кроме того, что ее одиночество закончилось. Сын луны для дочери солнца. Несомненно, это не простое совпадение.