Убийство на Дворянской

– Довольно жестко вы о родственницах судите.

– Что думаю, то и говорю, – отрезал Водошников. – Те еще штучки. Не было их здесь лет шесть, и лучше бы не приезжали. Еще этот щенок вокруг Ольги увивается. Прав отец, не по Сеньке шапка, не по Еремке колпак! Пусть сначала в возраст войдет, имение убыточное возродит, тогда и думает о женитьбе.

– Что ж, можете идти… Да, не почтите за труд, пригласите сюда Ивана Иннокентьича?

Средний сын Водошниковых внешним обликом походил на мать. Он был среднего роста, сухощав, русоволос, имел голубые глаза, тонкий прямой нос и четкую линию губ. Его одежду составляли темно-коричневый сюртук, голубая сорочка и светлые узкие панталоны со штрипками.

– Иван Иннокентьич, я задам вам несколько вопросов, – сказал Хитрово-Квашнин, взяв карандаш в руку.

– К вашим услугам, – холодно произнес Водошников, посматривая на узкие носки черных ботинок.

– Вы и ваши братья, как я понял, доставляли отцу мало приятных минут. Он хотел видеть в вас продолжателей своих дел, вы же…

– Не оправдали его надежд?.. Да, это так. Все мы по сути своей Чулковы, купеческой жилки Водошниковых в нас нет. Даже в старшем брате, хоть он и пропадает целыми днями на рынке.

– Хм-м, где вы были сегодня около одиннадцати? На службе?

– Вчера я почувствовал себя неважно, и начальник позволил мне отдохнуть от присутствия. До и после чаепития был в мезонине, в своей комнате.

– До приезда полиции никуда не выходили?

– Нет.

– Где ваша комната?

– В мезонине с видом на Дворянскую, дверь слева.

– Чем занимались, если не секрет?

– Секрета нет, пишу исторический роман. Его рабочее название «С поднятым забралом».

Хитрово-Квашнин ухмыльнулся.

– Наверняка, что-нибудь вроде «Ревельского турнира» Бестужева-Марлинского. Ныне все строчат в его стиле.

– Бестужеву подражать не зазорно, – горделиво отчеканил Водошников, словно заученный урок. – Он лучший отечественный романист.

– А по мне все эти рыцари да их турниры от нас далеки как в прямом, так и в переносном смысле. Нашим авторам все бы топтаться на чужом избитом поле. Что, нельзя взяться за исторический роман из русской жизни? Завоевание Сибири, чем не тема?.. Пробуйте, дерзайте, лавры русского Фенимора Купера вам обеспечены!

– Нет желания, знаете ли.

– Не хотите погружаться в глубокое прошлое, напишите, как мы били французов. Ведь поднялась вся Россия, каждый крестьянин взялся за оружие. Разве это не подвиг?

Сочинитель отреагировал на это столь неопределенно, что у Хитрово-Квашнина заныла простреленная в Отечественную войну правая нога.

– М-да… Как говорится, что совой об пень, что пнем об сосну!.. Вернемся к тому, с чего начали. Отец был суров, это бесспорно. Вашего старшего брата приставил, по сути дела, приказчиком к рыбным лавкам, вас заставил выполнять скучную канцелярскую работу, на младшего и вовсе махнул рукой. Тут озлобишься, затаишь обиду.

– Отца я не убивал, если вы об этом.

Хитрово-Квашнин в задумчивости коснулся рукой подбородка.

– Хм-м… До сегодняшнего дня вы знали, что отец хранит в сейфе большую сумму денег?

– Догадывался, скажем так.

– Вот как!.. А что же в рассуждении духовной? Отец потрудился составить завещание?

– Только что приходил его душеприказчик, соборный протоиерей отец Стефан. Духовную он озвучит в день похорон.

– Что ж, Иван Иннокентьич, можете идти. Ваши показания подвергнутся проверке.

Сочинитель тронулся к выходу, затем остановился и сухо произнес:

– Надеюсь, вы изобличите убийцу и не дадите ему уйти от наказания со всеми деньгами и брильянтами.

ГЛАВА 10