Убийство на Дворянской

После ухода среднего из братьев Водошниковых Хитрово-Квашнин откинулся на спинку кресла и несколько минут осмысливал услышанные показания. Затем, отвлекшись, открыл страницу записной книжки с приметами мошенников. Дойдя до конца записи, он подумал: «Надо бы все это проанализировать и разложить по полочкам». Затянувшись, он пустил к верху облачко дыма и предался неспешным размышлениям. «Ну, главным в хитром дуэте, вне всяких сомнений, является высокий худощавый господин… Стройного телосложения, волосы светло-русые, бакенбарды, тонкие усики. Взгляд открытый, глаза не то светло-голубые, не то светло-серые. Одевается со вкусом, по моде. Отличительная черта – имеет тонкие длинные пальцы с ухоженными ногтями… У его помощника средний рост, небольшое брюшко, лицо широкое, как у крестьянина, волосы темные, глаза карие, безусый, с пышными бакенбардами, средних размеров бородавка меж бровей и родинка на левой щеке. Ходит в чиновничьих мундирах. Приметы так себе, не Бог весть что. Людей с такими внешними данными пруд пруди! Попробуй, отыщи иголку в стогу сена! Курортный сезон начался, иногородних в Петродаре хоть отбавляй… Да и на бородавки с родинками полагаться не стоит. Наклеить их на физиономию сможет каждый. Сменить цвет волос и одежду также нетрудно… Хм-м, нашим гастролерам наглости и изворотливости не занимать, дерзость их необыкновенна. Пройдохи обделывают свои делишки в штофных и купеческих лавках, трактирах, и даже в церкви. Отдыхают в галерее, прогуливаются, по аллеям Нижнего парка, возможно, принимают лечебные ванны… Кого они облапошат в следующей афере? Нет, пора уже подумать о том, как расставить для них ловушку…».

Его раздумья прервал Мардарий. Постучав, он вошел в малую гостиную со словами:

– Ваша милость, без пяти минут четыре. Пожалуйте в столовую. Барыня просит вас разделить обед с семьей и гостями.

– Спасибо! Не откажусь, вот только ополосну руки.

Четверть часа спустя Хитрово-Квашнин сидел в столовой за продолговатым столом и доедал горячий суп, заправленный фасолью и цветной капустой. На второе подали крокеты из яиц под соусом бешамель, отбивную по-купечески и отварного сазана, обложенного раками. К каждому блюду прилагались вина, наливки и настойки. Но, несмотря на обилие спиртного, оживления за столом не наблюдалось. Тишину нарушал лишь стук вилок да шелест газеты, которую перелистывал иностранец.

Серьезный разговор в столовой начался только в конце обеда, и инициатором его был московский купец.

– Я вот о чем думаю, – начал он с расстановкой, вытерев салфеткой губы. – В доме случилась трагедия, убит хозяин. Кому-то он был мужем, кому-то отцом, мне он доводился родным братом. Мы сейчас не будем спорить, плох был Иннокентий или хорош. Это уже не важно. Важнее до поры до времени жить семье, как жила, сохранять заведенный братом порядок.

Сотинская и Аристова при этих словах одобрительно закивали головами. Их старший племянник, однако, всем своим видом показывал, что довод дяди его совсем не убедил. Он демонстративно кривил рот и хмурил брови.

– С меня хватит! – наконец заявил он, залпом осушив рюмку cмородиновой настойки с тмином. – На Старобазарную площадь я больше ни ногой!

– Николя, как же так? – опешила Амалия Елисеевна. – Хорошего приказчика днем с огнем не сыскать! А ты неплохо справлялся.

– Не желаю больше быть посмешищем! Надоело!

– Поди ж ты, какой прыткий! – усмехнулся средний брат. – В таком случае, и канцелярия городового магистрата обойдется без меня.

– Боже, тело отца еще не успело остыть, – покачала головой Сотинская.

Англичанин, бросив осуждающий взгляд на братьев, жестом показал одному из слуг зажечь сигару.

– Сестричка, как я сочувствую тебе, – поглаживая руку Амалии Елисеевны, говорила Аристова. – Сыновьям поберечь бы тебя, а они…

– Погодите рубить с плеча, племянники! – купец снова заставил обратить на себя внимание. – На что вы собираетесь жить? В доме нет ни денег, ни драгоценностей. Выручка с продажи рыбы и доходы с мукомольной мельницы дело не поправят.

– Отец оставил завещание, – напомнил всем Николай, осушив очередную рюмку. – В городе толкуют, что года три назад, втайне от нас, он купил два дома в Москве на Маросейке и несколько сот четвертей земли в Можайском уезде. Каждому перепадет.

– Держи карман шире! – насмешливо проговорил Иван. – Ты в духовной, бьюсь об заклад, вообще вряд ли упомянут!

– Вполне может быть… Что ж, тогда пустим картины с молотка. В доме их навалом! Не купят русские, предложим иностранцам. Не так ли, мистер Эддингтон?

Англичанин, покуривая сигару, с любопытством поднял глаза на младшего Водошникова. Тот вскочил, как ошпаренный, его тонкую фигуру трясло, глаза под очками метали молнии.

– Только притронься к картинам, я тебя… я не знаю, что сделаю с тобой!

– Испугал, весь дрожу, – хохотнул Николай. – Ступай, рисуй свои пейзажики, Маркуша! Прав был отец: что ты, что твой братец-писака ни на что не способны. Никчемнейшие люди!… А вот родителя прирезать вы…

– Полегче! – рявкнул Иван, сжав вилку до хруста в пальцах. – Еще слово и…