Убийство под аккомпанемент. Маэстро, вы – убийца!

Он заглянул в платяной шкаф и быстро осмотрел развешанную в нем одежду Трой: платья, жакеты, вечерний наряд, старенькие замызганные брючки. Порылся в карманах. Господи, какой только ерундой она не набивала свои карманы! Кусочки угля, ластики, перепачканный в краске носовой платок, использовавшийся вместо тряпочки, и даже блокнот для этюдов, который художница ухитрилась запихнуть в карманчик, в котором с трудом поместилась бы пара наперстков. Взгляд Аллейна упал на до боли знакомый синий твидовый пиджак, в котором он запомнил Трой еще в Квебеке. Запустив руку в карман, Аллейн извлек из него письмо, подписанное Кэтти Босток. Это уже придется прочитать внимательно.

«И угораздило же тебя понабрать таких пиявок… Гарсия – скульптор от Бога, но ведет себя как последняя свинья… И где, спаси меня Вакх, ты откопала этого недоношенного аборигена? Из канавы с утконосами, что ли? Или из сумки пьяной кенгуру… Сегодня приехал Малмсли. С бородой точь-в-точь как ты описала, – мне она напомнила козлиную зад… Забавная штука – секс. Я даже в мыслях не допускаю ничего дурного, но с мужчинами у меня порядок. Ты – другое дело. Стоило бы тебе хоть пальчиком поманить, и они укладывались бы к твоим ногам штабелями. Но ты держишься так неприступно, что они не смеют хоть на что-то надеяться… (Аллейн мысленно погрозил Кэтти пальцем). Твои намеки по поводу сыщика мне не слишком понятны, но, коль скоро он помешал твоей работе, ты имела полное право оторвать ему башку и сгрызть ее с солью. Ишь, указчик выискался. И вообще, к чему ты клонишь? Ладно, третьего все расскажешь.

Твоя Кэтти».

Судя по адресу на конверте, Трой получила это письмо в Шато-Фронтенаке, в Квебеке.

«Должно быть, – подумал Аллейн, – я здорово надоел ей на борту парохода. Мешал работать. Черт бы меня побрал!»

Через минуту-другую он закончил обыск. Закрыв платяной шкаф, Аллейн в сотый раз кинул взгляд на фотографию мужчины, стоявшую на секретере. Приятное лицо, импозантная внешность. Вот, значит, кто подписывался: «Твой до ошаления, Джон». Уступив внезапному порыву, Аллейн ожег фотографию свирепым взглядом и скорчил злобную гримасу. Затем, повернувшись, чтобы идти, остолбенел: в проеме двери стояла Трой.

Аллейн почувствовал, что лицо его пылает до кончиков ушей.

– Вы закончили, мистер Аллейн?

Он судорожно сглотнул и выдавил:

– Да, спасибо.

Он прекрасно понимал, что Трой заметила его неприличную выходку, и поспешил объясниться:

– Я… э-э-э… слегка пригрозил этому фотоснимку.

– Да, я видела.

– Я осмотрел вашу одежду, порылся в карманах и просмотрел все письма. Можете ложиться спать. В доме останутся наши люди. Доброй ночи, мисс Трой.

– Доброго утра, мистер Аллейн.

Аллейн перешел в спальню Кэтти, но ничего, заслуживающего внимания, не обнаружил. Из-за беспорядка он провозился там гораздо дольше, чем в комнате Трой. На дне гардероба в бесформенной куче валялись скомканные рабочие брюки, перепачканные красками. Вечернее платье висело рядом с рабочим халатом. На полу выстроился ряд тупоносых сбитых туфель. Карманы были набиты всякой всячиной. Единственным личным посланием, которое ему удалось обнаружить, было письмо от Трой, отправленное из Ванкувера. Письмо пришлось прочитать. Характеристики учеников его здорово позабавили. Затем он прочитал абзац про себя:

«Уже под конец мне помешал один человек. Поначалу я приняла его за придурка из тех, что вечно ко мне цепляются, но он оказался неглупым парнем. Я даже сама почувствовала себя идиоткой… Похоже, этот парень у нее под каблуком; так что по большому счету он все-таки болван…» По мере того как Аллейн читал, брови его все сильнее ползли на лоб. Закончив, он присвистнул, аккуратно сложил письмо и возвратил его на место. Затем отправился на поиски Фокса и Бейли. Они к тому времени успели покончить с мужскими спальнями.

Фоксу не составило труда отыскать в комнате Малмсли экзотические принадлежности для курения опиума. Самого наркотика оказалось совсем немного, хотя по всем признакам в свое время банка была наполнена до краев.

– Это не вполне согласуется с рассказом мистера Малмсли, – заметил Аллейн. – Бейли уже проверил отпечатки пальцев?

– Да. И на трубке, и на лампе, и на банке имеются отпечатки Гарсии и Малмсли.

– Вот как, и на банке? Это любопытно. Ладно, давайте заканчивать.

Отослав Бейли в спальню Филлиды Ли, он вместе с Фоксом приступил к обыску комнаты Вальмы Сиклифф. Стены спальни украшали многочисленные портреты самой Вальмы, среди которых был один портрет Малмсли, один – Ормерина, два портрета Пилгрима и его же рисунок карандашом.

«Воистину “самовлюбленная нимфоманка”», – невольно подумал Аллейн, припомнив письмо Кэтти.