Читаем Убийство под аккомпанемент. Маэстро, вы – убийца! полностью

Убийство под аккомпанемент. Маэстро, вы – убийца!

– О, конечно! – радостно закудахтала пожилая леди. – Какой сюрприз! Рада с вами познакомиться, мистер Фокс.

– Я тоже, – заулыбался Фокс, приближаясь и вежливо пожимая огромной лапищей предложенную сухонькую ручку.

– Родерик, принеси стулья и налейте себе чего-нибудь. Мистер Батгейт пьет виски, а я предпочитаю портвейн. Как я рада, что Родерик наконец соизволил привести вас, мистер Фокс. Я столько о вас слышала! Вы ведь уже раскрыли вместе уйму преступлений.

– Да, ваша милость, – скромно согласился Фокс. Он уселся на стул и чинно воззрился на старушку. – Для меня великая честь – сотрудничать с вашим сыном. Тем более что работать с таким человеком – одно удовольствие. Мы все счастливы, что мистер Аллейн вернулся.

– Виски с содовой, Фокс? – спросил Аллейн. – Мамочка, ты подумала, какая участь ждет твои глаза после неумеренных возлияний в час ночи? Тебе подлить, Батгейт?

– Нет, спасибо, у меня есть. Знаете, Аллейн, ваша мама убеждена, что Гарсия – не убийца.

– Не совсем, – поправила его леди Аллейн. – Я не утверждаю, что он не убийца: просто мне кажется, что вашу натурщицу убил не он.

– Ты говоришь загадками, – нахмурился Аллейн. – Что ты имеешь в виду?

– Мне кажется, его подставили. Сделали парня козлом отпущения. Возможно, этот ваш неприятный бородач. Судя по словам мистера Батгейта…

– У мистера Батгейта слишком длинный язык, – заметил Аллейн.

– Не сердись, милый. Должен же он был как-то развлечь старуху до твоего прихода. Он блестяще изложил мне суть дела. Я вникла в него и абсолютно убеждена, что Гарсию кто-то подставил. Бедняжка, все эти художники изображают его таким отталкивающим.

– В убийствах вообще мало привлекательного, моя дорогая, – заметил Аллейн.

– Если всерьез рассматривать кандидатуру мистера Малмсли, – вставил Фокс, – то им, насколько мы пока можем судить, движет честолюбие.

– Этого вполне достаточно, мистер Фокс. По словам мистера Батгейта, Малмсли – весьма одаренная, но тщеславная личность. Без сомнения, бедная девочка грозилась раскрыть его секрет. Наверняка сказала, что выставит его на посмешище, раззвонив всему свету, что он украл сюжет у Поля де Лимбурга. Должна тебе заметить, Родерик, что у Малмсли прекрасный художественный вкус. Картина – совершеннейшая прелесть. Помнишь, мы с тобой видели ее в Шантильи?

– Помню, но, к своему стыду, не сразу узнал ее в интерпретации Малмсли.

– Да, дорогой, это на тебя не похоже. Тут ты, конечно, сел в лужу. А что, мистер Фокс, если ваш Малмсли нарочно задержался в пятницу, чтобы одурманить Гарсию опиумом и подбить его на то, чтобы тот устроил смертельную ловушку натурщице? Вы не исключаете такой вариант?

– Да, мадам, это очень логично, – серьезно произнес Фокс, глядя на леди Аллейн с искренним одобрением. – Позвольте, я возьму ваш бокал.

– Спасибо. А как насчет Бейсила Пилгрима, Родерик?

– Что тебя интересует, мамуля?

– Я допускаю, что у молодого человека не все дома. Его папаша, Роберт Пилгрим, – сумасброд, каких мало. По-моему, он вообще чокнутый, как Мартовский Заяц. А жена его – Господи, упокой ее душу, – по-моему, приходилась ему не то кузиной, не то отдаленной родней. Отсюда и все их невзгоды. Сколько бедняжка ни рожала, все младенцы оказывались девочками. Бейсил стал первым и единственным мальчиком, но его бедная мать умерла при родах, не выдержав напряжения. А вскоре и у Роберта крыша поехала. Представляешь, в каких условиях воспитывался малыш? Ты не думаешь, что он может быть причастен к убийству?

– А Батгейт рассказал тебе про нашу беседу с Пилгримом? – в свою очередь, спросил Аллейн.

– Как раз начал рассказывать, а тут вы пришли. На кого похож Бейсил? Не на Роберта, надеюсь?

– По-моему, нет. Но он и впрямь безумно влюблен.

– Да, в Сиклифф. Что она собой представляет, Родерик? Современная и самостоятельная? Мистер Батгейт сказал, что она очень красива.

– Да, внешность у нее броская. Что-то в ней есть от авантюристки.

– Как по-твоему, она способна на убийство?

– Не знаю, мамуля. Ты понимаешь, что тебе уже давно пора спать, а мистеру Батгейту крепко влетит за болтовню?

– Мистер Батгейт знает, что я нема, как Великая Китайская стена. Верно, мистер Батгейт?

– Я настолько вас обожаю, леди Аллейн, – сказал Найджел, – что доверился бы вам, даже если бы вы были величайшей болтушкой в мире.

– Вот видишь, Родерик, – расплылась в улыбке леди Аллейн. – Ты меня совсем не знаешь. Что ж, пожалуй, мне и в самом деле пора на боковую.

Десять минут спустя Аллейн снова постучал в дверь материнского будуара.

– Заходи, мой дорогой, – позвал до боли родной высокий голос.