Убийца, ваш выход! Премьера

Адам Пул повернулся к Мартине:

— Садитесь и рассказывайте. На вас лица нет.

Она снова уселась за машинку.

— Так что? — спросил он.

— Боюсь, что мне надо уходить из театра.

— Из-за нее? — Адам Пул кивнул в сторону двери.

— Из-за всего. Из-за нее тоже. Она в жутком расстройстве.

— Переживает, что роль отдадут вам?

— Нет. Просто мой вид доводит ее до истерики.

— Не нравится, что мы с вами похожи?

— Да.

— Так пусть не смотрит. Беда в том, что эта девушка законченная дура. — Пул потянул на себя лоскут, который пришивала Мартина, и начал рассматривать. — Никуда вы не уйдете, и я не потерплю, чтобы какая-то заурядная актриса командовала в моей труппе.

— Мне ее жалко.

— А себя вам не жалко?

— Себя? — Мартина усмехнулась. — Мне грех жаловаться. Я получила работу, а теперь еще благодаря вам стала актрисой второго состава. О чем еще можно мечтать?

— Неужели дублерша — это предел ваших мечтаний?

Мартина молчала, в душе удивляясь, что сейчас вот так свободно говорит с Адамом Пулом, который всего два дня назад был для нее лишь экранной легендой.

— Нет, конечно. Но что толку? — Затем после паузы вдруг добавила: — А пьеса хорошая и… постановка тоже. Нельзя допустить, чтобы она провалилась.

— Вот вы, оказывается, какая! Говорите правильные слова. — Он встал. Подошел к ней. Наклонился и взял за руку. — Но раз так, зачем же поднимать шум. Зачем уходить из театра из жалости к этой девушке, которая сама не знает, чего хочет? Тогда надо помочь.

«Давайте отвечайте, не тяните. И мы покончим с этим. Вы согласны?[****]»

— Я не знаю, чем могу тут помочь, но согласна.

— Вот и славно, девочка. — Пул погладил ее по голове и выпрямился.

Мартина улыбнулась.

— А я узнала цитату, только не помню точно откуда. Это или Петручио из «Укрощения строптивой», или Генрих Пятый.

Пул улыбнулся в ответ:

— Они друг друга стоят. А вы в таком случае Кейт, героиня «Укрощения строптивой». Хитрая, практичная Кейт, добрая Кейт, в которой нет ни капли трусости. Так что на репетицию завтра в одиннадцать явиться живой или мертвой. Договорились?

— Договорились.

— Смотрите не подведите. А с этой девицей я разберусь. До свидания, Кейт.

— До свидания, сэр.

IV

Вторая генеральная прошла гладко. Во всяком случае, в этот раз действие не прерывалось.

Во втором акте Мартине пришлось все время находиться за кулисами в импровизированной гримерной, но она все слышала.

Медлительная красота спектакля действовала на нее завораживающе. Доносившиеся со сцены бесплотные голоса, таинственные закулисные запахи, ощущение, что театр, как живое существо, дышит, пульсирует, излучает тепло, переполняли ее радостным восторгом, вызывали желание остаться здесь навсегда. «Это моя судьба», — думала она.

В этом акте много зависело от игры Габи Гейнсфорд. Не только от слов, их у нее было не много, но и от жестов, мимики, всего в целом. Прислушиваясь к ее бесцветным репликам, Мартина думала, что, наверное, когда смотришь из зрительного зала, все кажется лучше. Может быть, там что-то происходит такое, чего нельзя воспринять на слух.

Мисс Гамильтон, приходя переодеваться, в основном молчала. Со своей костюмершей держалась подчеркнуто сухо. Мартина забеспокоилась, не рассказал ли ей Пул об их разговоре и не поддерживает ли она племянницу своего мужа.

Когда второй акт закончился, в гримерную вошел Адам Пул.

— Пока все идет прекрасно.

Мартина застыла, держа платье. Мисс Гамильтон вскинула свои изящные руки и повернулась к нему.

— Неужели, дорогой?

Мартине показалось, что красивее, чем сейчас, она примадонну не видела.

— Я имел в виду тебя.

— А остальные?

— Остальные, как ожидалось.

— Где Джон?

— Сидит в амфитеатре. Дал слово не высовываться.

— «Дай Бог, чтобы он сдержал слово», — процитировала она реплику сэра Эндрю из шекспировской «Двенадцатой ночи».

Пул повернулся к Мартине:

— Привет, Кейт.

— Кейт? — удивилась мисс Гамильтон. — Почему Кейт?

— Мне кажется, она строптивая, — сказал Пул. — Прошу вас, продолжайте то, чем занимались.

— В самом деле, дорогая, давайте закончим, — согласилась мисс Гамильтон и повернулась к зеркалу.

Мартина принялась застегивать ей сзади платье. И все это происходило под аккомпанемент Пула. Он с волнением пришептывал, играя Мартину, и недовольно бормотал и хмыкал, становясь Еленой, жаловался, что платье тесное, затевал между ними забавный диалог. Мартина изо всех сил старалась сохранять невозмутимый вид, и примадонна едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться.

Наконец она встала.

— Милый, что-то не припомню, чтобы ты прежде устраивал такие представления в гримерной.

— Всегда к вашим услугам, леди.

— Последний акт, — послышался голос мальчика-посыльного в коридоре. — Актеры, пожалуйте на сцену.

— Пошли, — сказала Елена. И они скрылись.

Мартина вернулась за кулисы и там, слушая доносившиеся со сцены голоса актеров, приходила в себя от волнения, вызванного общением с Адамом Пулом.