Убийцы и те, кого так называют

Джеку вернули его любимую (и единственную) кобылу, и он с радостью отметил, что Лайс сразу признала его. Ехать, правда, пришлось со связанными впереди руками, причём конец верёвки Саймак закрепил на собственном седле. Подобное недоверие было обидным, но вполне оправданным, если учитывать мнение Джека относительно готовящейся операции. Хорошо ещё, что его вообще не оставили под охраной ворот Брокет-Форта, дабы не мешался.

Их сопровождали всего несколько человек, а основной состав уже находился в столице. Отряд из ста пятидесяти солдат – Саймак посчитал, что этого будет достаточно, – сосредоточился на окраине Элмура, в двух милях от старого замка. Густой лес за грядой холмов служил им замечательным укрытием.

Остальные силы армии Марилии были направлены в большие города и к воротам на границе, на тот практически неизбежный случай, если сегодняшний день положит начало новой, теперь уже невыдуманной войне.

Джек подышал на озябшие пальцы и поплотнее укутался в плащ. Надо же, совсем недавно Грэйс могла танцевать на свадьбе в одном лишь нарядном платье, а теперь наступила настоящая зима. Генерал Веллин запретил разводить костры, дым от которых мог подняться высоко над лесом и выдать засаду, поэтому приходилось греться приседаниями и перекусывать холодной едой.

Они прибыли на место уже больше часа назад, но команда наступать пока не прозвучала. Время от времени к Саймаку подходили солдаты и тихо докладывали обстановку у замка за холмами. Сегодня они надели форменные плащи подкладкой наружу: она была белого цвета и сливалась со снегом. Джек находился недалеко от короля, который предпочитал не выпускать пленника из виду, но подслушать тихие разговоры ему плохо удавалось. В какой-то момент Саймак, видимо, заметил, как ухо Джека увеличивается в размере, и решил сам ему всё рассказать.

– Многие приняли приглашение. – Саймак выглядел довольным. – Мои люди наблюдали, как в разное время в ворота старого замка входили группы из десяти и даже пятнадцати человек.

– Надо же, – вяло отозвался Джек. В сложившейся ситуации он никак не мог порадоваться этому заявлению.

– Наши гости решили пренебречь государственной символикой и лишней изысканностью в нарядах, но мы ведь прекрасно знаем, кто под ними скрывается.

– Да, мы знаем.

Джек чувствовал себя неважно. Физические нагрузки, которые казались простыми в замкнутом пространстве небольшой комнаты, не подготовили его к более продолжительному путешествию. Он устал, голова болела, во всём теле ощущалась неприятная ломота. Это был не сильный жар, вызывающий опасения за жизнь пациента, а то небольшое отклонение от нормальной температуры тела, которое предполагает пуховое одеяло и обильное тёплое питьё.

– Твоих друзей я приказал не трогать, – добавил Саймак как бы снисходительно.

Джек перестал тянуться связанными руками к капюшону, чтобы надвинуть его на голову, и удивлённо взглянул на самоназначенного вершителя судеб.

– С чего бы это? – спросил он непреднамеренно резко.

– Ну, – протянул Саймак, – Тони хороший парень, не вызывает у меня отрицательных эмоций. А Грэйс… Она, знаешь ли, заслужила симпатию людей после того, как смогла растопить несуществующее сердце короля и так легкомысленно разболтала совершенно ненужную никому правду.

Саймак безучастно махнул рукой, словно говорил о мухе, которая инфекционных болезней не переносила, а лишь раздражала своим жужжанием.

– А твой брат?

Ответа на этот вопрос для Джека предусмотрено не было. Саймак нахлобучил капюшон на его голову до самых бровей и молча отошёл к ожидающим его солдатам.

Некоторое количество томительных минут и важных донесений спустя Саймак отдал приказ выступать, и отряд под командованием генерала Веллина двинулся вперёд. У холмов за лесом они должны будут рассредоточиться, незаметно обступить замок со всех сторон и отрезать пути отступления.

До сильных морозов ещё было далеко, поэтому снежинки не скрипели под сапогами солдат, а бесшумно таяли, оставляя сероватые следы. Скоро в провизорном лагере осталось лишь несколько человек, и в лес вернулась его привычная безмятежность.

Джек переживал, что было вполне естественно. Чтобы не разочаровать ожиданий окружающих, ему и положено было всеми силами демонстрировать беспокойство. Только эти два чувства – волнение подлинное и волнение подобающее – хоть и назывались одинаково, но имели противоположные мотивы, поэтому Джек испытывал дисгармонию. Вместо попыток побега или новых потуг уговорить Саймака образумиться, он просто сидел и носком ботинка ковырял снег.

Время тянулось мучительно. Наверное, впервые за много недель у Джека проснулся приобретённый за всю жизнь условный рефлекс периодически смотреть на запястье. Но оно было стянуто лишь верёвкой, которая не могла подсказать, как долго за холмами бушевала предположительная битва.

Так же часто, как Джек искал циферблат на руке, Саймак задирал голову и смотрел на небо. Словно сквозь плотную завесу туч он мог разглядеть там положение солнца, будто между кронами деревьев видел какую-то неестественную тень, которая могла быть дымчатым знамением будущего.