Ученица придворного алхимика

Эльфийка потянула нас вперед, и я закрыла глаза. Мы шли за ней, как слепцы за поводырем, натыкаясь на все подряд. Было страшно, и мне все время мерещилось, что сейчас я врежусь в стену, а потом меня раздавит. Мне казалось, что я снова в тюрьме, откуда нет выхода. Мне хотелось сжечь все вокруг себя дотла и разрушить воображаемую клетку. Но если я поддамся страху, Рыжик и Индиль сильно пострадают. Крупная капля пота скатилась с моего лба. Родственница, почувствовав мое состояние, вдруг принялась напевать на эльфийском:

"Прекрасен Эльмар, мой потерянный дом.

Им правит король на престоле златом.

За что, справедливый владыка лесов,

Мой дом от меня ты закрыл на засов?

Я слышать хочу, как лазурный прибой

Поет о любви к вышине голубой.

Хочу заблудиться в зеленом саду,

Где эльфы венки хороводов плетут.

Но путь мой далек и толкает вперед

В туман, за порог, от родимых ворот.

Хочу я украсть для себя, словно вор,

Смарагды лесов и хрусталь белых гор.

Изящная вязь белокаменных стен,

Хочу я вернуться в твой ласковый плен.

Цветы на ветвях, подвесные мосты,

Ручьи, что звенят от прозрачной воды,

И воздух, что дарит душе благодать,

Мне вас не забыть и с собой не забрать.

Как в землях Эльмара табун лошадей

Летит над землей, словно клин лебедей.

Но бедное сердце навеки в броне.

Эльмар, я умру на чужой стороне.

Прощайте, король на престоле златом

И милый Эльмар, мой потерянный дом".

Голос у Индиль сказочный, обволакивающий. А может, это были песенные чары. Вдруг вместо темноты и ужаса перед внутренним взором предстало гордое королевство, блистательное, сияющее и свободное, овеянное свежими ветрами. Возможно, это были осколки моих собственных воспоминаний о дивной природе и изящных зданиях, утопающих в зелени и цветах. Мне чудились далекие горы со снежными шапками и глубокие синие озера, плавая в которых, можно было разглядеть каждый камешек на дне. Я будто снова вернулась на поляну из сна, где танцевали дети.

Когда песня закончилась, вокруг снова зашумел обычный лес, темный ровно настолько, насколько должен быть темным густой ночной лес, не более. Напряжение отпустило. Осталась лишь легкая печаль. Наверное, Индиль пела о том дне, когда ее отправили в изгнание. Почему же она так уверена, что никогда не вернется домой?

— Я снова вижу! — возрадовался между тем Джек. — А как мы выбрались?

— Иса сейчас носит старую брошь, принадлежащую моей семье. Это родовая реликвия, и связь с ней способна вывести из ловушек вроде этой, — пояснила лучница.

— Значит, ты знала, что колдун отберет у меня брошь? И умышленно ее отдала? — ахнула я.

— Конечно. Я рассказывала тебе. Наш предок подарил своей жене солнце из оранта в знак любви. Именно этот знак от меня и пожелал увидеть Иса.

— Вот почему он ее надел…

— Он сентиментален, хотя никогда не показывает этого.

Вдруг я зацепилась платьем за куст, и чуть не упала. Подол порвался, но Джек смог удержать меня.

— И как мы сможем догнать колдуна?! Он вышел раньше нас! — буркнула я в сердцах.

— Проще простого. Эльвина в пышных юбках, да еще и на каблуках, — легкомысленно ответил Джек. — Я недавно похвалил эти ее туфли просто так, не знал, что нам это пригодится. Поистине, гений тот, кто придумал отвешивать комплименты женщинам.

— Иса ее проклянет за промедление… — я представила эту картину, и почему-то мне захотелось улыбнуться.

— К тому же, я знаю короткий путь к храму, в обход главной тропы, — поддакнула Индиль и тоже улыбнулась.

Ох уж этот шут! Даже в погоне за сумасшедшим колдуном способен поднять настроение!

Мы прошли ещё немного, прежде чем впереди что-то мелькнуло. Я тут же загасила свет, чтобы не выдать нас, и между деревьями увидела сине-зеленый огонь и высокую темную фигуру. Колдун стоял, обернувшись назад и ожидал, когда другая фигура, поменьше, выпутается из кустарника. В руках мага что-то, полузакутанное в плащ, вспыхивало, подобно белой молнии. Без сомнения, это был рог. В довершение всего черная, как смоль, пантера тенью вилась у ног хозяина.

Мы смогли незаметно приблизиться и расслышали бесконечно усталый и раздраженный голос: