Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции

Один раз им показалось, что лед зашевелился у них под ногами, приподнялся и опустился, словно какое-то огромное морское чудовище толкнуло снизу. Негромкий удар, и по льду побежала паутина трещин, из них сразу заструилась вода. Трещины становились все шире и шире, лед начал делиться на огромные льдины.

– Оса, – прошептал малыш Мате. – Начался ледоход.

– Начался, – кивнула сестра. – Но попробуем успеть. Бежим!

Конечно, ветру и волнам оставалось еще очень много работы, но главное уже было сделано: лед взломан. Теперь надо поделить эти льдины на куски поменьше, а потом без устали швырять друг на друга, пока они не разобьются на совсем мелкие осколки и растают. Но пока еще оставались огромные ледяные поля, с которыми даже такому ветру совладать трудно.

Хуже всего было, что дети не знали, куда бежать. Не знали, на какую расщелину выбегут, сумеют ли ее перепрыгнуть. Они понимали, что выдержать их могут только большие льдины, и метались из стороны в сторону, пытаясь найти, где можно хоть немного приблизиться к берегу.

Наконец они сообразили, что не приближаются к берегу, а, наоборот, удаляются.

В ужасе остановились и заплакали.

И внезапно увидели, что к ним летит клин диких гусей. Один из них спикировал почти на лед, и они услышали голос:

– Бегите направо! Бегите направо! Направо!

Они послушались и побежали направо, но вскоре остановились перед широкой промоиной.

И снова пролетели над ними гуси, и снова они услышали голос:

– Стойте, где стоите! Стойте, где стоите!

Оса и Мате переглянулись и послушались. А что им оставалось делать?

И вскоре к их льдине вплотную подплыла другая, и они смогли на нее перепрыгнуть.

Они опять взялись за руки и побежали – испуганные до полусмерти не только внезапным ледоходом, но и неожиданной, почти потусторонней помощью.

И опять им пришлось остановиться, и опять не знали они, куда бежать, и опять гусиный клин развернулся в небе, и невидимый лоцман подсказал:

– Прямо вперед! Прямо вперед!

Так продолжалось с полчаса, пока они не добежали до мыса Лунгер. До суши пришлось добираться по колено в ледяной воде.

Бедняжки были настолько испуганы, что даже не оглянулись на озеро. А там дело пошло уже всерьез: огромные глыбы льда вставали дыбом и с оглушительным грохотом ломались.

Они уже прошли довольно много, как вдруг Оса остановилась как вкопанная:

– Подожди здесь, Мате! Я забыла одно важное дело.

Оса-пастушка побежала на берег, покопалась в своей котомке и достала маленький деревянный башмачок. Осмотрелась и аккуратно поставила его на самый заметный камень. Поставила – и, не оглядываясь, побежала к брату.

А у нее за спиной словно полыхнула белая молния. На землю спикировал огромный белый гусь, подхватил башмачок и взмыл в небо.

Но этого она уже не увидела.

XXVI. Как делили наследство

Четверг, 28 апреля

Гуси помогли Осе-пастушке и малышу Матсу выбраться из смертельной ловушки и, не отдыхая, полетели на север, в Вестманланд. К полудню сели на большое поле – отдохнуть и перекусить.

Мальчугану тоже хотелось есть. Голод мучил его уже давно, но, как назло, не находилось ничего съедобного. Он уже дважды обежал все поле. И тут заметил, как два крестьянина, шедшие за плугом, прекратили пахать, задали корму лошади, уселись у посадок и полезли в котомки.

У них, может, и разживусь какой-нибудь корочкой, решил мальчик и подкрался поближе. Поедят, двинутся опять со своим плугом, наверняка и ему что-то останется.

По дороге, не торопясь, шел старик. Заметил плугарей, остановился, перешагнул через низкий заборчик вдоль межи и подошел:

– И я собрался перекусить. Хорошо, вас увидел – в компании веселей.

Они достали свои свертки, и начался неторопливый разговор. Он, оказывается, шахтер с Нурбергских железорудных разработок. Сейчас-то уже не работает – тяжеловато скакать по шахтным лестницам, – но как жил, так и живет в маленькой хижине в шахтерском поселке. Привык, да и поздновато куда-то двигаться. К тому же у него здесь, в Феллингсбру, замужняя дочь. Как раз от нее он и идет. Дочка все уговаривает переехать к ней, но он никак не может решиться.

– Ага, значит, ты считаешь, что в Нурберге лучше, чем у нас? – сказал один из плугарей и усмехнулся не без иронии.

Всем известно, что Феллингсбру – один из самых богатых и плодородных уездов в провинции.

– Жить в такой степи? – не замечая насмешки, продолжил старик и поднял руку ладонью вперед, что, по-видимому, означало: нет уж, увольте.

И они начали беззлобно спорить, где же лучше всего в Вестманланде. Один из плугарей родился в Феллингсбру – он утверждал, что нет ничего лучше их земли-кормилицы; другой, как оказалось, из-под Вестероса – он превозносил лесистые берега Меларена: что может быть красивее? Старик не перебивал, слушал внимательно, но видно было, что плугари его не убедили. И когда те исчерпали все свои доводы, он попросил позволения (так и сказал: «Прошу позволения») рассказать им одну историю, которую слышал еще в юности.