Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции

Но выкупить коня даже попытки не сделал. И не думал о нем. До сегодняшнего вечера.

Странно, как он мог забыть своего любимца?

Отец был очень волевым и к тому же деспотичным человеком, и сын, когда им приходилось работать вместе, слушался его беспрекословно. Отец имел над ним неограниченную власть. Сын постепенно уверился – что бы ни сделал родитель, он всегда прав. И когда получил после его смерти хутор, все время спрашивал себя: а как бы поступил на моем месте отец?

Конечно, он знал, что соседи считали отца скупердяем, – и что? Жить скромно и достойно – разве это скупердяйство? Не швырять деньги на ветер – кто назовет это грехом? И напротив, разве не грех растранжирить собранное таким нечеловеческим, пожизненным трудом?

Нет уж, пусть меня лучше называют скупердяем, зато у меня нет долгов, все выплачено. Не как у них, этих щедрых соседей, кредит на кредите. Легко быть щедрым на чужие деньги.

И тут он вздрогнул. Чей-то пронзительный и насмешливый голос вслух повторил его мысль: «Пусть меня лучше называют скупердяем, зато у меня нет долгов».

Словно бы кто-то решил посмеяться над его проверенной жизненной мудростью. Разозлился было, но тут же сообразил, что он в комнате один, передразнивать некому. Скорее всего, начал задремывать, вот и грезится разная чепуха.

Он посмотрел на часы на стене, и тут же в них зашипело и защелкало. Одиннадцать часов.

Давно пора спать. С чего бы он так засиделся?

И тут же вспомнил, что забыл пройти по хутору. Он каждый вечер совершал этот обход – проверял, все ли в порядке, все ли замки заперты, все ли огни погашены. С тех пор как он стал хозяином на хуторе, ни разу не изменил этой привычке. Накинул еще не просохший плащ и вышел под дождь.

Все было в порядке. Правда, ветром сорвало с крючка ворота сенника – не беда, там все равно пусто. Запер дверь на ключ и положил в карман.

Вернулся в дом, опять развесил плащ на стенке и собрался было спать, но сна не было ни в одном глазу. Поежился, начал ходить из угла в угол. Непогода нынче и в самом деле разгулялась. А его бедный старый конь стоит там под дождем и снегом, и некому даже попоной его укрыть.

Нет, конечно, надо, надо было дать старине возможность передохнуть, раз уж появился здесь, в их краях…

А напротив, на постоялом дворе, мальчик лихорадочно развязывал мокрые узлы на веревках, которыми животные были привязаны к забору. Нелегкое это было занятие, кое-где даже пришлось пилить ножичком. В конце концов все строем двинулись к пустому сеннику.

Но, как вы помните, пока мальчик возился с веревками, хозяин запер сенник, а ключ – не забыли? – положил в карман.

Вот это незадача! Мальчик растерялся. Не может же он оставить бедных животных под дождем. Надо как-то пробраться в дом.

– Успокой их, – сказал он старому коню, – а я попробую стащить ключ.

Он рванулся с места и тут же остановился. Все двери заперты.

Тут на улице появились две маленькие девочки и остановились у ворот постоялого двора. Он побежал к ним – мало ли что, вдруг смогут чем-то помочь?

– Ну вот, Брита-Майя, – сказала одна. – Можешь уже не плакать. Сейчас зайдем в трактир и отогреемся.

И тут же услышала голосок:

– Даже не пытайтесь. Там спичку некуда вставить, народу как сельдей в бочке. Но вот там, напротив, никого нет. Пустой хутор. Туда и идите.

Девчушки вглядывались в темноту, пытаясь понять, кто же кричал. Никого не видно. Впрочем, чему удивляться – тьма непроглядная.

– Туда нечего и пробовать, – крикнула в темноту старшая. – Там такие скряги живут, что зимой снега не выпросишь. Это из-за них мы попрошайничаем на дорогах.

– Так-то оно так, – крикнул мальчик. – Но попробовать-то можно?

– Попробовать можно. Но нас не впустят.

Девочки пошли к дому и постучали.

Хозяин все еще стоял у печи и думал о своем жеребце. Услышал стук и пошел к двери посмотреть, кого это принесло среди ночи. Он вовсе не собирался кого-то впускать. Но тут ветер сыграл с ним злую шутку – только приоткрыл дверь, как внезапный порыв ветра вырвал ее из рук и распахнул настежь. Он вышел, чтобы закрыть непослушную дверь, а когда вернулся, в сенях стояли две вымокшие до нитки крошечные девчушки с котомками за спиной, которые доставали почти до пола.

Нищенки. Грязные и голодные малышки в драной одежде.

– Кто вы такие, что шляетесь по ночам? – проворчал хозяин.

Ответ он получил не сразу. Девочки поставили на пол котомки и подошли к нему, протягивая ручонки для рукопожатия:

– Анна и Бритта-Майя из Энъердета. Разрешите нам переночевать. Пожалуйста.

Он не обратил внимания на протянутые руки, но название Энъердет показалось ему знакомым. Энъердет… маленькая хижина, где жила вдова с пятью детьми? Вдова эта задолжала его отцу, и тот продал за долги ее хижину. Мать с тремя старшими детьми уехала на север искать работу, а две младшие девочки остались на улице и пошли побираться.

Не надо было бы ему это вспоминать – испортилось настроение. Тогда многие обвиняли отца в черствости и бессердечии, но это же была его собственность! Неужели он не имел права продать свою собственность?