Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции

– Это не «смотреть противно», а сжатое поле. Урожай сняли прошлой зимой.

Мальчик вспомнил механические жатки в Сконе. За два-три пригожих солнечных дня убирали урожай на огромных полях. А урожай леса, сказал Горго, снимают зимой. Лесорубы приходят, когда повсюду лежит снег, а морозы такие, что птицы замерзают на лету. Одно дерево свалить и то работа не каждому по плечу, а тут целое поле. Наверняка они и живут здесь, в лесу, по нескольку недель.

– Здорово… Это уметь надо – целый лес свалить.

Два-три взмаха невероятных крыльев, и они увидели на краю вырубки крошечную лачугу, срубленную из неокоренных бревен. Окон нет, дверь сколочена из пары старых досок. Крыша, покрытая корой и хворостом, провалилась, и видно было, что там, внутри, почти ничего нет – сложенный из камней очаг и деревянные скамьи по стенам.

– И кто же жил в такой халупе? – спросил мальчик.

– Сборщики урожая, – усмехнулся Горго. – Как там они у вас называются? Вспомнил – жнецы. Здесь жили жнецы леса. Сборщики лесного урожая.

И опять мальчик вспомнил жатву в своих краях – как приходили после работы настоящие жнецы, не лесные, а настоящие, усталые и веселые, как мать выставляла на стол все самое лучшее. А каково лесорубам после тяжкой работы возвращаться в эту лачугу… даже и лачугой-то ее назвать трудно… в эту конуру. Хуже сарая. И где они брали еду?

– Вряд ли кто накрывал для них стол, – заметил он. – Кто потащится сюда в мороз?

Чуть подальше он заметил дорогу, хуже которой в жизни не видал. Узкая, разбитая, размытая ручьями, вся в ухабах и колдобинах.

– Мало кто согласится ездить по такой дороге, – сказал мальчик, вроде бы ни к кому не обращаясь.

– Как это не согласится? – тут же возразил Горго. – Именно по этой дороге вывозят урожай, а потом вяжут в снопы.

Снопы? Мальчик снова вспомнил жатву у себя дома, как две самые сильные лошади тащили по полю возы, доверху груженные сжатыми колосьями. Возчик стоял на самом верху, лошади выступали важно и гордо. Ближе к селу повозки облепляли ребятишки. Они забирались на самый верх и верещали. То ли от радости, то ли от страха свалиться с такой высоты.

А здесь? Тяжеленные бревна, и дорога неровная, то в гору, то с горы. Какая лошадь вытянет такую тяжесть?

– Возчики, наверное, проклинают все на свете, пока волокут такое бревно…

Орел резко повернул, взмахнул крыльями – и буквально через пару минут они оказались у реки. Что за берег – песок, камень или глина, – мальчик так и не понял: все было засыпано корой, щепками и осыпавшейся хвоей.

– Откуда столько мусора? – удивился мальчик.

– Вот здесь-то урожай и вяжут в снопы.

Он вспомнил, как снопы складывали в копны прямо у изгородей хуторов – погордиться перед соседями. А здесь урожай тащат на пустынный берег, да тут и бросают, кое-как связав бревна, чтобы не рассыпались.

– А сюда вообще-то кто-нибудь приходит? – спросил он. – Посмотреть на свой урожай, на соседский. Похвалиться, чей лучше…

Орел не ответил.

Они летели дальше и вскоре оказались на берегу большой реки Юнган, текущей в просторной долине. И тут все сразу изменилось, как будто прибыли в другую страну. Темные хвойные леса отступили от берегов, их место заняли светлолистые березы и осины. Долина была и в самом деле просторной, река даже кое-где разливалась в настоящие озера. Они увидели богатый и многолюдный поселок с большими, добротными домами.

Поселок остался позади, и Горго услышал, как мальчик, опять будто бы про себя, сказал:

– Долина, конечно, широкая, но эти поля и луга такое количество людей не прокормят.

– Здесь они и живут, жнецы леса, – крикнул орел, не оборачиваясь.

Вот это да! По сравнению с низкими, тесными домиками арендаторов и даже фермеров в Сконе – настоящие господские усадьбы!

– Наверное, и вправду выгодно – собирать лесной урожай, – неохотно признал мальчик и тут же спросил: – А куда девались бревна с того склада на реке? Там же нет ничего, кроме коры и щепы. Кто забирает урожай?

Горго собрался лететь прямо на север, но, услышав последний вопрос, резко повернул на восток.

– Река, – коротко ответил он. – Река забирает урожай и относит его, знаешь куда?

– Куда?

– Куда свозят урожай зерна?

– На мельницу.

– Вот-вот. Река относит урожай на мельницу. Покажу.

Какая еще мельница? – подумал мальчик, но решил сначала посмотреть, что покажет ему орел.

На мельницу… он вспомнил, как долго и тщательно собирались на мельницу крестьяне в Сконе, старались, чтобы ни одно зернышко не пропало.

А тут… бревна плыли по реке в беспорядке, врастопырку, и никому и дела не было. Хорошо, если хоть половина доплывет куда надо. А куда надо? Мельница… Кое-какие бревна, связанные в плоты, и впрямь чинно плыли по фарватеру, другие прибивало к берегу или заносило в заливчики, где они мирно дожидались своей участи. А там, где река разливалась в озера, бревна толкались, мешали друг другу и покрывали чуть не всю поверхность. Непонятно, как они оттуда выберутся. Могут пролежать там хоть сто лет. Стволы застревали у опор мостов, ломались в водопадах, а там, где были пороги, упирались в камни, вставали дыбом и громоздились друг на друга.