Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции

– Он растоптал мою супругу, несравненную Тишайшую, и я поклялся ему отомстить.

Карр, не дослушав, бросился на ужа, чтобы задушить врага Грофелля, но тот надежно спрятался в своем дупле, и до него было не добраться.

– Сиди, где сидишь, кишка болотная! Обойдемся без тебя.

На следующий день хозяин и лесник шли по тропинке. Карр бежал рядом. И вдруг он исчез.

Через минуту люди услышали звонкий лай.

– Это Карр, – сказал хозяин. – По-моему, он гонит дичь.

– Не может быть, – уверенно ответил лесник. – Карр уже много лет не занимается браконьерством.

Они пошли в самую чащу.

Лай внезапно прекратился. Все стихло.

И в наступившей тишине они услышали тихий монотонный шорох сухого хвойного дождя и тиканье непрерывно работающих челюстей.

Все ветви были сплошь покрыты гусеницами шелкопряда-монашенки, гусеницами, которые в состоянии опустошить лес на десятки километров вокруг.

Большая война

Прошла зима, наступила весна. Карр бежал по лесу и вдруг услышал свое имя. Он остановился как вкопанный и оглянулся.

Старый лис стоял у своей норы:

– Скажи, пожалуйста, люди собираются спасать лес?

– Будь уверен! Работают, как могут.

– Они перебили всех моих родственников, а теперь и со мной покончат… Но, как говорится, с судьбой не поспоришь, лишь бы уцелел Лес Мира и Покоя.

Как только Карру случалось забежать в лес, обязательно кто-то спрашивал, чем там занимаются люди и собираются ли они спасать деревья. Он не знал, что ответить. Люди и сами были далеко не уверены, удастся ли им победить расплодившегося шелкопряда.

Если вспомнить, какой страх наводил на людей Кольморден, можно только удивляться. Люди бесстрашно входили в лес чуть не каждый день и работали, работали и работали.

Валили пораженные деревья, срезали нижние ветви у еще не пораженных, вырубали поросль, чтобы затруднить гусеницам переход с одного дерева на другое. Прорубали широкие просеки вокруг зараженных участков и выкладывали липкие жерди в надежде, что гусеницы не смогут перейти эту границу. Когда с этим закончили, начали обвязывать стволы намазанными клеем веревочными кольцами. Мысль была такая: гусеницы, объев дерево, не смогут с него спуститься и подохнут от голода.

Почти всю весну кипела работа, и теперь с нетерпением ждали результатов. Скоро придет время гусеницам вылупляться из яиц, и люди были почти уверены, что их меры дадут результат.

И вот появились гусеницы. Их было намного больше, чем осенью. Но это неважно. Важно, что их окружили непроходимым заграждением, и теперь, как казалось, оставалось только ждать, когда они начнут вымирать.

Но дело шло совсем не по плану. Конечно, гусеницы тысячами гибли на пограничных липких жердях, застревали на кольцах, но нельзя было сказать, что они попали в окружение. Они были внутри заграждения и вне его, они были везде. Они ползли по дорогам, по стенам хуторских домов, по всему Лесу Мира и Покоя. По всему Кольмордену. Медленно и неотвратимо.

– Они не успокоятся, пока не сожрут весь наш лес! – Люди в отчаянии заходили в чащу, и в глазах у них стояли слезы.

Карр чувствовал к этим ползучим пришельцам такое отвращение, что старался вообще не ходить в лес. Но, конечно, надо было узнать, каково приходится Грофеллю.

Он побежал к другу, на всякий случай обнюхивая следы по пути. И надо же, у заболоченной поляны опять наткнулся на ужа по имени Тишайший – тот сидел, как и в прошлый раз, в глубоком дупле между корнями.

– Карр! – прошипел уж. – Ты передал Грофеллю мои законные требования?

Карр зарычал и опять попытался добраться до вредного ужа, и опять из этого ничего не вышло: дупло было слишком узким. Он боялся просунуть морду подальше – еще застрянет, чего доброго.

Уж горько засмеялся.

– Передай! – сказал он. – Нечего дергаться. Ты же видишь сам: люди ничего не могут сделать.

– И ты не можешь, хвастун, – огрызнулся Карр и побежал дальше.

Грофелля он вскоре нашел. Лось был в таком подавленном настроении, что даже не поздоровался.

– Я бы все отдал, чтобы прекратить этот кошмар, – сказал Грофелль еле слышно.

– Тут один утверждает, что ты можешь запросто спасти лес. – И Карр передал ему слова ужа.

– Если бы это был кто-то другой, а не Тишайший, я бы тут же ушел в изгнание, как он требует. Но откуда у этого несчастного ужа такая власть? И с чего он ко мне привязался? Старый – еще не значит умный.

– Значит, хвастает, – подвел итог Карр. – Ужи вечно делают вид, что умнее всех.

Карр собрался домой. Грофелль проводил его до дороги. И вдруг дрозд, сидевший на верхушке ели, истерически завопил:

– Это Грофелль погубил Лес! Это Грофелль погубил Лес!

Карр решил, что ослышался. Но тут же на тропе появился заяц. Прижал уши и заверещал:

– Вот идет Грофелль, погубивший Лес!

И прыснул в чащу, не дожидаясь ответа.

– На что они намекают? – осторожно спросил Карр.

– Знать не знаю, – тихо сказал лось. – Думаю, мелкий народ озлился, что я привел сюда людей. Весь подлесок вырубили. Все их гнезда и заначки пошли псу под хвост… – Он запнулся и с испугом посмотрел на Карра – не обиделся ли старый друг на неприличное выражение?

Они шли по лесу, и со всех сторон только и слышалось: