Удольфские тайны

Набросив шаль, Эмили отправилась на террасу: единственное доступное для прогулки место, – хотя мечтала пройтись по лесу и увидеть красоту окружающей природы. Монтони категорически запретил выходить за ворота, поэтому приходилось довольствоваться открывавшимся с террасы романтическим пейзажем. Занятые ремонтом крестьяне на сегодня закончили работу, и вокруг царила тишина. Одиночество в сочетании с низким сумеречным небом навевало милое сердцу меланхоличное спокойствие. Заходящее солнце, неожиданно появившись из-за плотного облака, осветило западные башни, хотя остальные части замка тонули в глубокой тени. Только сквозь высокую готическую арку, рядом с ведущей на другую террасу башней, лучи прорывались во всем великолепии и освещали фигуры трех приехавших утром гостей. Завидев их, Эмили вздрогнула, в страхе обвела террасу взглядом, но никого не увидела. Пока она стояла в растерянности, мужчины приблизились. Калитка в конце террасы, куда направлялись незнакомцы, всегда была заперта, так что выйти через нее, не встретившись с ними, было невозможно, поэтому, прежде чем пройти мимо, Эмили опустила на лицо тонкую вуаль, которая, впрочем, мало что скрывала. Чужаки внимательно посмотрели на нее и заговорили на плохом итальянском, так что Эмили поняла всего несколько отдельных слов, зато сейчас, вблизи, помимо странных костюмов, особенно стало заметным свирепое выражение их лиц. Внешность того, кто шел в центре, особенно поразила мрачным высокомерием и злобой. Вздрогнув от страха и опустив голову, Эмили быстро прошла мимо, а обернувшись, увидела, что мужчины стоят в тени одной из башен, смотрят ей вслед и, судя по жестам, что-то горячо обсуждают. Пришлось немедленно покинуть террасу и вернуться в свою комнату.

Вечером Монтони долго пировал с гостями в кедровой гостиной. Недавняя победа над графом Морано или какая-то другая причина подняла ему настроение. То и дело наполняя кубки, он не уставал болтать и веселиться. Тем временем Кавиньи выглядел встревоженным и не спускал внимательных глаз с Верецци, которого с большим трудом убедил не передавать Монтони последние презрительные слова графа.

Кто-то из присутствующих упомянул о событиях прошлой ночи. Глаза Верецци сверкнули. Разговор о Морано не обошелся без упоминания Эмили, о которой все отозвались с глубоким почтением. Лишь Монтони некоторое время слушал молча, а потом перевел разговор на другую тему.

Когда слуги ушли, компания завела серьезную беседу, порой прерываемую вспыльчивым Верецци. В то же время Монтони всем своим видом демонстрировал сознательное превосходство. Никто из присутствующих не ставил под сомнение его приоритет, хотя друг к другу все относились весьма ревниво. В пылу воспоминаний кто-то неосторожно упомянул Морано, и разгоряченный вином Верецци, проигнорировав выразительный взглядом Кавиньи, позволил себе мрачные намеки. Монтони молча сидел в кресле и не реагировал, отчего Верецци все больше распалялся, пока, наконец, не выложил прямо, что граф Морано заявил, будто бы замок не принадлежит синьору на законных основаниях и что он не допустит еще одного убийства.

– Неужели пристало терпеть оскорбления за собственным столом и от собственных друзей? – побледнев от гнева, возмутился Монтони. – С какой стати вы повторяете слова безумца?

Верецци, ожидавший, что негодование Монтони обрушится на графа, а ему самому достанется благодарность, изумленно посмотрел на Кавиньи и увидел, что друг наслаждается его позорным поражением.

– Неужели вы настолько слабы, что верите нелепым измышлениям? – продолжил Монтони. – К тому же измышлениям человека, охваченного жаждой мести? Но он победил: вы поверили его словам.

– Синьор, – возразил Верецци, – мы верим только тому, что знаем.

– О чем вы? – сурово перебил его Монтони. – Предъявите доказательства.

– Да, мы верим только тому, что знаем, – повторил Верецци, – но не знаем ничего из того, что утверждает Морано.

Монтони успокоился и заявил:

– Друзья мои, я щепетилен в отношении чести и никому не позволю ставить ее под сомнение. Эти глупые слова не стоят ни вашего внимания, ни моего гнева. Верецци, выпьем же за ваш первый подвиг!

– Выпьем за ваш первый подвиг, – хором отозвались остальные.

– Благородный синьор, – ответил Верецци, довольный, что удалось избежать расправы, – желаю вам построить свои стены из золота.

– Передайте кубок! – воскликнул Монтони.

– Выпьем за синьору Сен-Обер, – предложил Кавиньи.

– С вашего позволения сначала выпьем за хозяйку замка, – возразил Бертолини.

Монтони промолчал.

– За хозяйку замка! – провозгласили гости, и он молча склонил голову.

– Удивительно, синьор, что вы так долго пренебрегали замком, – продолжил Бертолини. – Это великолепное сооружение.

– Оно служит нашим целям и действительно великолепно, – ответил Монтони. – Должно быть, вам неведомо, какое несчастье сделало его моим.

– Это было удачное несчастье, если такое возможно, – с улыбкой возразил Бертолини. – Я хотел бы, чтобы нечто подобное случилось и со мной.

Монтони смерил его мрачным взглядом.

– Если позволите, я расскажу вам эту историю.