Удольфские тайны

После обычных приветствий гости устроились на диванах, а слуги принесли новые угощения. Эмили немного успокоилась и с восхищением отметила необыкновенную красоту зала, к которому примыкал внутренний дворик, сооруженный из белого мрамора. Такие же беломраморные колонны держали просторный купол крыши. С обеих сторон зала находились открытые галереи, выходящие в сад и на берег реки. В центре бил фонтан, струи которого не только освежали воздух и усиливали аромат оранжерей, но и создавали мелодичные успокаивающие звуки. Свисающие с колонн этрусские лампы заливали центральную часть зала ярким светом, оставляя галереи на волю луны.

В приватной беседе с Монтони месье Кеснель в свойственной ему тщеславной манере говорил о собственных делах и хвастался новыми приобретениями, а затем выразил сожаление по поводу денежных неудач, постигших гостя. Монтони в свою очередь с молчаливым презрением внимал высокомерным речам. Ему хватило ума, чтобы за притворным сочувствием уловить коварство собеседника. Так продолжалось до тех пор, пока месье Кеснель не произнес имя племянницы, после чего разговор продолжился в саду.

Сама же Эмили внимательно слушала мадам Кеснель, которая, только что вернувшись из Франции, делилась впечатлениями. Одно лишь название родной страны доставляло радость, но особенно приятно было услышать рассказ путешественницы. Мадам Кеснель, которая во Франции с восторгом рассуждала о прекрасной Италии, сейчас, оказавшись на родине, с равным восхищением отзывалась о Франции, явно стараясь вызвать зависть тех слушателей, кто еще не имел счастья там побывать. Яркие описания предназначались не только гостям, рассказчица и сама получала от них удовольствие: ей всегда казалось, что нынешнее счастье никогда не может сравниться с прошлым, а потому чудесный климат, благоухающие оранжереи и прочая окружающая роскошь оставались без внимания, в то время как фантазия ее блуждала среди красот северной страны. А главное, во Франции жил Валанкур, и Эмили надеялась, что она упомянет в разговоре дорогое имя, но, похоже, напрасно.

Мадам Монтони тут же заговорила о великолепии Венеции и о том удовольствии, которого ожидала от посещения замка ее мужа в Апеннинах. Очевидно, тетушка просто хвасталась: Эмили знала, что она не питает пристрастия к уединению, а особенно такому, которое обещал замок Удольфо. Таким образом, беседа продолжалась в вежливых истязаниях друг друга преувеличенным восторгом. Гости не замечали ни красот природы, ни очарования предметов искусства, способных настроить более возвышенные души на благодушие и тихое восхищение.

Вскоре на востоке затрепетала заря. Вступавшее в свои могучие права утро открыло взору склоны итальянских гор и раскинувшийся у подножия сияющий ландшафт. Из-за вершин выглянули лучи солнца и окрасили все вокруг тем шафранным цветом, который дарит покой всему, к чему прикасается. Направлявшиеся на венецианский базар лодки заполнили Бренту. Почти все были прикрыты от солнца яркими навесами. Пестрота тканей в сочетании с фруктами, цветами и нарядами крестьянских девушек придавала процессии праздничный вид. Быстрое скольжение лодок вниз по течению, ритмичное мелькание блестящих от воды весел, песни гребцов и простые мелодии деревенских инструментов в умелых руках крестьянок придавали картине неповторимое очарование.

Когда синьор Монтони и месье Кеснель присоединились к дамам, вся компания направилась в сад, где Эмили скоро забыла о своих печалях. Никогда еще ей не доводилось видеть столь безупречных, стройных кипарисов. Кедровые, лимонные и апельсиновые рощи, устремленные ввысь группы сосен и тополей, роскошные каштаны и раскидистые восточные платаны щедро дарили тень, в то время как аромат цветущих миртов и других пряных кустов смешивался с ароматом цветов, пестрота которых особенно радовала под темными кронами. Воздух освежали многочисленные ручьи, умелой рукой направленные по зеленым лужайкам.

Эмили часто отставала от спутников, чтобы полюбоваться отдаленными видами, замыкавшими перспективу. Тронутые розовыми отсветами горы с изломанными крутыми вершинами, но пологими склонами, открытая, не тронутая рукой человека долина, естественные рощи кипарисов, сосен и тополей – эти прекрасные картины порой соседствовали с развалинами вилл, особенно живописными на фоне полной жизни природы.

В других частях сада вид кардинально менялся: спокойствие естественного ландшафта уступало место ярким краскам плотно населенного пространства.

Солнце поднималось все выше, и вскоре общество покинуло сад и отправилось отдыхать.

Глава 17

И бедного НесчастьяКоснется плеть Порока.Томсон Дж. Времена года

При первой же возможности Эмили заговорила с месье Кеснелем о Ла-Валле. Тот ответил лаконично, с видом человека, который сознает свою абсолютную власть, не терпит вопросов и тем более возражений. Заявив, что аренда дома необходима и что Эмили должна быть благодарна за небольшой доход, что ей обеспечили, он добавил: