Удольфские тайны

После продолжительных угроз и предупреждений Эмили уже не сомневалась, что рано или поздно кризис настанет, а потому справилась с потрясением и решила, что если в присутствии священника откажется от клятвы, то свадьба не состоится. И все же по мере приближения судного часа измученный дух в равной степени трепетал как от обещанной мести Монтони, так и от брака с графом. Эмили даже не была уверена в действенности ее сопротивления у алтаря и больше, чем прежде, боялась власти Монтони – столь же безмерной, как и его злая воля, поскольку видела, что для достижения собственной выгоды тот готов преступить любой закон.

Теряясь в грустных размышлениях, Эмили получила известие, что граф Морано просит разрешения с ней встретиться. Едва отправив слугу с извинениями, она тут же раскаялась и уже в следующий момент решила еще раз использовать уговоры и мольбу там, где отказы и холодность оказались бессильны. Вызвав слугу, она передала сообщение и приготовилась спуститься в гостиную.

Спокойное достоинство, невозмутимость и задумчивая сдержанность Эмили не смогли побудить графа отказаться от невесты, а лишь распалили его страсть. Он с благосклонным видом выслушал ее и даже притворился, что готов пойти навстречу, но решение свое не изменил и попытался завоевать успех, применив искусство обольщения, в котором считал себя мастером. Поняв, что надеяться на справедливость не приходится, Эмили торжественно повторила, что не принимает его предложение, и заверила, что во время церемонии на каждый вопрос ответит «нет». Гордость не позволила ей заплакать в присутствии графа, но стоило выйти из гостиной, как слезы полились рекой. Эмили то и дело повторяла имя покойного отца и с несказанной болью думала о предложении Валанкура.

К ужину она не спустилась, а осталась в своей комнате, то отдаваясь горю и страху, то готовясь противостоять проискам Морано и Монтони.

Поздним вечером мадам Монтони пришла к племяннице с подаренными графом свадебными украшениями. Весь день она намеренно держалась в стороне: возможно, сердце ее растаяло, и тетушка боялась встретиться с несчастной Эмили, возможно, в ней заговорил голос совести, упрекавший в неправедном отношении к ребенку, доверенному ей покойным братом.

Эмили не приняла подарки и совершила последнее, пусть и почти безнадежное усилие вызвать запоздалое сочувствие, но если тетушка и испытала хотя бы тень жалости и раскаяния, то умело скрыла чувства и в очередной раз отчитала племянницу за глупость.

– Я уверена, – заявила мадам Монтони, – что если бы была свободной и получила столь лестное предложение графа, то приняла бы его с радостью. А вы, бесприданница, просто обязаны чувствовать себя счастливой и каждую минуту демонстрировать графу признательность за снисхождение. Должна признаться, я часто удивляюсь его скромному поведению, несмотря на ваше высокомерие. Как ему хватает терпения! На месте графа я давно научила бы вас уму-разуму и заставила вести себя прилично. Уж я не стала бы льстить, ведь именно абсурдная лесть заставляет вас поверить в собственную важность и решить, что никто вас не достоин. Я часто говорю об этом графу: мне не хватает терпения слышать, как он расточает вам комплименты, а вы верите каждому слову!

– Ваше терпение, мадам, страдает не меньше, чем мое, – возразила Эмили.

– О, все это одно лишь притворство, – продолжила тетушка. – Знаю, что лесть доставляет вам удовольствие и вселяет такое тщеславие, словно весь мир лежит у ваших ног. Однако вы глубоко заблуждаетесь. Могу вас заверить, племянница, что в жизни встретишь немного таких претендентов, как граф. Любой другой давно бы отвернулся и ушел прочь, оставив вас сожалеть о неразумном поведении.

– Ах, если бы граф был таким же, как все остальные! – глубоко вздохнув, заметила Эмили.

– Вам повезло, что это не так! – уверенно возразила тетушка. – Все, что я сейчас говорю, идет от доброты душевной. Я пытаюсь убедить вас в милости судьбы и научить благодарно принимать обстоятельства. Мне безразлично, нравится вам этот брак или нет. Он должен состояться. Поэтому каждое мое слово – свидетельство доброго отношения. Я хочу видеть вас счастливой; а если вы станете несчастной, то исключительно по собственной вине. Хочу спросить, на какую партию вы рассчитываете, если даже граф Морано не соответствует вашим амбициям?

– Никаких амбиций нет, мадам, – ответила Эмили, – а мое единственное желание – сохранить нынешнее положение.

– О, вот это ответ по существу, – заметила тетушка. – Вижу, что вы по-прежнему думаете о месье Валанкуре. Прошу, оставьте глупые мысли о любви, отбросьте нелепую гордость и ведите себя как разумное существо. Собственно, все это не имеет значения. Хотите вы того или нет, а свадьба с графом Морано состоится завтра утром. Больше тянуть нельзя.

Эмили даже не попыталась ответить. Любое возражение оказалось бы жалким и бесполезным. Мадам Монтони положила подарки на стол, велела быть готовой рано утром и пожелала спокойной ночи.

– Доброй ночи, мадам, – с глубоким вздохом ответила Эмили.