Уинстон Черчилль

Три государства “малой Антанты” - Чехословакия, Румыния и Югославия были странами второго ранга, но вместе взятые они образовывали мощную силу. Первая страна давала военные заводы, вторая - нефть, третья - жизненно важное сырье. Каждая из этих стран стояла перед выбором: “Подчиниться, подобно Австрии, или предпринять эффективные меры”. Нужно стимулировать сближение “Малой Антанты” с двумя другими дунайскими странами - Венгрией и Болгарией. Это создаст заслон движению Рейха в поисках “жизненного пространства” на Востоке. В то же время Британия и Франция должны предупредить, что они начинают боевые действия против Германии, если та вторгнется в любую страну Восточной Европы. Германия попадет в положение, которого она пытается избежать: война на два фронта. Если это будет сделано в 1938 году (“а это последний срок”), то война еще может быть предотвращена.

Нужно отметить, что Советский Союз 18 марта 1938 г. предложил созвать конференцию по обсуждению сложившейся ситуации. С точки зрения Черчилля, Россия искренне желала применить франко-советский пакт в случае возникновения угрозы в Европе. Черчилль с сожалением отмечает, что советские инициативы нашли незначительный отклик в Париже и Лондоне. Французы были отвлечены действиями в Испании и забастовками на авиационных заводах. В Англии Чемберлен отнесся к советскому предложению с демонстративным скепсисом.

Как записал в дневник Гарольд Никольсон, “правительство предало свою страну, эти тори думают только о красной опасности и ведут дело к распаду империи”. Лорд Бусби записал: “С 1935 по 1939 год я наблюдал политических лидеров Британии и я пришел к заключению, которое с тех пор не изменилось: за двумя исключениями, Уинстон Черчилль и Леопольд Эмери, они были запуганными людьми… жалкая комбинация трусости и жадности”. Именно в эти дни Черчилль выступил горячим сторонником франко-англо-советского союза, как единственной надежды надежно сдержать нацистскую Германию.

Чермберлен выразил свои отношения к плану Черчилля в письме от 20 марта 1938 г.: “План того, что Уинстон называет “Великим союзом” я обсудил с представителями генерального штаба и министерства обороны. Это очень привлекательная идея и о ней можно сказать все самое хорошее до тех пор, пока не начинаешь изучать возможности ее практического применения. Стоит только посмотреть на карту и становится видно, что ни Франция, ни мы не можем ничего сделать по спасению Чехословакии от вторжения и оккупации”. Черчилль саркастически отнесся к аргументам Чемберлена. Начальникам штабов и министру обороны не требовалось большого ума, чтобы понять, что британский флот и французская армия не могут быть расположены в Богемских горах. Но предупреждение о том, что пересечение границ Чехословакии вызовет всеобщую европейскую войну, могло предотвратить следующий шаг Гитлера. (К слову говоря, Чемберлен, спустя год дал Польше именно такую гарантию, но для европейского мира критически важно было как можно раньше остановить гитлеровскую агрессию).

* * *

Итак, настал черед Чехословакии. Гитлер в рейхстаге напомнил, что более 10 млн. немцев живут в двух соседних с Германией государствах и его задачей является защита этих немцев. Английское правительство не хотело верить очевидному. 18 марта 1938 года премьер Чемберлен поделился с кабинетом своим убеждением, что претензии Гитлера ограничены в Европе Судетами. В палате общин Черчилль поднялся, чтобы прокомментировать это заявление. Его знакомая, Вирджиния Роулз следила за выступлением с галереи публики. Внизу она видела “море черных пиджаков и белых лиц. Уинстон казался одним из многих, но когда он заговорил, его слова зазвучали так, словно, в них содержалась конечная истина”. Оратор говорил: “В течение пяти лет я обращался в палате - безо всякого успеха. Я наблюдал этот знаменитый остров бездумно сползающим по лестнице, которая ведет в темный провал. В самом начале эта лестница выглядела величественно, но уже вскоре ковер, ее устилающий, исчез. А чуть ниже были только скромные плиты, а затем и они начали крошиться под вашими ногами…” В завершении речи Черчилль отошел от иносказаний: “Если смертельная катастрофа вовлечет в себя британскую нацию и британскую империю, историки через тысячу лет будут озадаченно размышлять над тайной наших поступков. Они никогда не поймут, как могла эта победоносная нация, имея все в своих руках, упасть так низко, отказаться от всего, чем она овладела благодаря безмерным жертвам и абсолютной победе - все оказалось унесенным ветром! Ныне победители унижены, а те, кто бросил свое оружие и просил о перемирии, устремились к мировому господству. Происходит гигантская трансформация”.