Уинстон Черчилль

Ни одна из популярных газет не поместила этой речи, зато полно излагалась речь премьера Чемберлена. На следующий день “Ивнинг стандард” расторгла контракт с Черчиллем, поскольку (объяснил редактор), “ваши взгляды на внешнюю политику совершенно очевидно противоречат воззрениям нации”. Помимо прочего, это был и финансовый удар. Кончилась не только слава, но и достаток. Черчилль поместил в “Таймс” объявление о продаже Чартвела. И даже в этом случае ему следовало покинуть парламент и зарабатывать деньги в качестве писателя и лектора. Чтобы выйти из положения, Черчилль удвоил нагрузку. Теперь он меньше посещал парламент, зато в две смены диктовал статьи, слал рукописи машинистке, беспощадно правил и перепечатывал тексты. В течение 1938 года он опубликовал пятьдесят девять статей. Огромная энергия черчиллевых слов видна и в этот период вынужденной спешки. Эти статьи составили основу книги “Пока Англия спала” (она лежала у изголовья президента Рузвельта). Параллельно вышел сборник “Великие современники” и четвертый (последний) том биографии Мальборо. В помещенной в одной из газет рецензии содержалась такая оценка “Мальборо”: “Невероятно, чтобы один человек обладал гением написать такую книгу и в то же время жить жизнью, в тысячу раз более полной тяжелыми обязательствами, чем у других людей”. А ведь это была одна из пятидесяти с лишним написанных им книг.

В конце марта 1938 года Черчилль прибыл в Париж. Он жил в английском посольстве и перед ним длинной чередой прошли все главные фигуры тогдашней французской политики - премьер-министр Блюм, Фланден, Рейно, Эррио, генерал Гамелен и др. Он обсуждал с премьером Блюмом достоинства французской артиллерии, а Поль Рейно убеждал Черчилля выступить в пользу создания в Англии небольшой, но полностью механизированной армии из шести дивизий, способной быстро высадиться на континенте. 10 апреля 1938 г. французское правительство возглавил Эдуард Даладье. Его министром иностранных дел стал Жорж Бонне. Именно на этих двух политиков пала особая ответственность в последовавшие критические месяцы.

Черчилля больше всего беспокоило в это время подписание соглашения между Англией и Италией. Лондон пытался таким ходом обеспечить благосклонность Италии. По поводу этого соглашения Черчилль написал Идену 18 апреля: “Это, конечно, полный триумф Муссолини, который получает наше согласие на укрепление средиземноморских позиций против нас, на завоевание Абиссинии, на более полное участие в испанских делах. Мы не можем сейчас укрепить даже Кипр без предварительных консультаций с Италией”. Черчилль не видел никакого смысла в этом соглашении - Муссолини никак не мог помочь англо-французам в предотвращении германской агрессии в дунайском бассейне. В письме есть пророческие слова: “Англо-итальянский пакт - это только первый шаг, а следующим будет попытка более масштабного сговора с Германией, который утихомирит британское общественное мнение и в то же время позволит Германии реализовать свои планы в отношении Восточной Европы”.

Накануне чехословацкого кризиса Черчилль обратился к министру иностранных дел Галифаксу: “Нет ли возможности подписать общую декларацию Британии, Франции и России, утверждающую: а) стремление к миру и дружественным отношением; б) глубокую обеспокоенность военными приготовлениями Германии; в) их совместную заинтересованность в мирном решении чехословацкого вопроса; г) согласие в том, что вторжение Германии в Чехословакию вызовет самую суровую реакцию этих трех стран. Такая декларация должна быть показана Рузвельту, нужно попытаться вовлечь его в это дело. Мне представляется целесообразным его личное обращение к Гитлеру, предупреждающее, что вторжение в Чехословакии неизбежно вызовет мировую войну”. Черчилль также предлагал начать маневры флота, разместить резервные эскадры на основных морских коммуникациях. Все это показало бы серьезность английских намерений.