Уинстон Черчилль

Далеко не всем нравился распорядок его дня. Послеобеденный отдых позволял ему “выжимать из себя максимум творческой энергии”. Но лишенные послеобеденного сна офицеры, генералы из объединенного комитета начальников штабов к полуночи буквально валились от усталости. И все же в этот период своего правления Черчилль почти не встречал противодействия. Хэнки: “Это полная диктатура. Работа Военного кабинета и военных комитетов состоит из длинных монологов одного человека. Другие просто поддакивают. Комитет начальников штабов, измученный бессонными ночами, сведен до положения комитета по планированию.” Ллойд Джордж жаловался австралийскому премьеру Мензи, что “Уинстон выступает в роли главного стратега, не имея необходимой квалификации и поддержки действительно энергичных начальников штабов”. Он хотел бы видеть военный кабинет более профессиональным и менее подверженным капризам Черчилля. Одновременно он хотел бы видеть Черчилля действительно у руля государства, а не рассматривающим руины после очередной германской бомбардировки. В реальности же Черчилль избегал той ошибки, которую несомненно сделал в свое время Ллойд Джордж - не замкнулся в узком кругу приверженцев на Даунинг-стрит 10 и сохранил облик живущего ранами страны политика. В дотелевизионное время (телевидение позднее доведет верховных политиков до положения “голов”, постоянно говорящих в телевизионном углу каждого дома и квартиры), лидер еще был для большинства достаточно таинственной фигурой и каждый его публичный выход имел резонанс. Черчилль использовал этот резонанс для укрепления своей массовой поддержки. С сигарой в углу плотно сжатого рта он медленно обходил жалкое зрелище очередного разрушенного дома и этот образ сопереживающего “старого Винни” стал буквально частью народного фольклора. И он порождал важнейшее из того, что требуется от политика, когда обещал по радио, что он и “мои коллеги, мои товарищи - кем они являются для меня -посвятят всю свою жизнь и энергию, чтобы оказаться достойными, чтобы не обмануть доверия верного и великодушного народа”. Черчилль вызывал доверие.

Надежда Черчилля покоилась на двух главнейших возможностях. Две нейтральные страны - Советский Союз и Соединенные Штаты еще не определили свой курс и Черчилль надеялся на их выбор. Следовало лишь ускорить процесс. Черчилль, с одной стороны, пишет первое письмо Рузвельту, со второй - предупреждает советское руководство о германской опасности.

Пока же, оставаясь в одиночестве, он вел войну двумя доступными ему способами. Первый - массированные бомбардировки Германии. Второй - захват контроля над Средиземноморским бассейном. В первом случае Черчилль находился под воздействием влиятельного накануне второй мировой войны убеждения во всемогуществе бомбардировочной авиации. (Собственно, королевские военно-воздушные силы создавались именно с целью нанесения массированных ударов с воздуха). Как оказалось, количество самолетов было недостаточным, и добиться решающего превосходства лишь с их помощью было невозможно. Тем не менее, бомбардировки Германии осуществлялись на протяжении всей войны. Черчилль так же верил в то, что Британия способна создать преобладающий воздушный флот, как и в то, что немцам никогда не превзойти военно-морской флот Британии.

Что касается Средиземноморья, то еще до войны англичане и французы имели здесь решающее превосходство. С их объединенными военно-морскими силами здесь никто не мог сравняться. Традиционно - уже несколько столетий - английский флот был сильнейшим здесь, что так блистательно доказал адмирал Нельсон при Трафальгаре. В годы первой мировой войны англичане держали Суэцкий канал - свою главную дорогу в Индию, открытым. Но во второй мировой войне ситуация изменилась. Италия вступила в войну против Англии, а союзная Франция потерпела поражение. Это заставило англичан закрыть Суэцкий канал до мая 1943 года. Крупные английские войска в Египте получили сугубо оборонительную задачу - закрыть немцам и итальянцам путь к ближневосточной нефти.

Черчилль верил, что Турция не удержится в нейтральной позиции. Следовало заставить ее выступить на стороне англичан, а затем совместно двинуться на Балканы, заручиться помощью греков и югославов и нанести Германии поражение с юга. Эта идея была всегда дорога для Черчилля. Отсюда и десант англичан в Греции и стремление найти общий язык с югославами.

Но главные надежды Черчилля были связаны с Америкой. Черчилль хотел привязать судьбу Америки к Англии. Рузвельт видел иные сны. Он вел себя с англичанами достаточно жестко: отклонил просьбу об эсминцах в мае - в решающие дни битвы за Францию, а в сентябре предоставил англичанам лишь несколько старых самолетов. Совершенно различным было толкование и сделки “эсминцы-базы”. Английская сторона видела в ней формирование общих позиций двух наций, американская сторона хладнокровно видела в ней способ укрепления своих позиций в Карибском бассейне.