Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939

Аналогично предыдущим книгам, Черчилль направил подписанные экземпляры (семьдесят одна книга) друзьям и коллегам. Многие уже привыкли к подобным презентам, поэтому в основном были спокойны в благодарственных ответах. Но были и те, кто, ознакомившись с новым томом, не смог не высказать своего мнения о прочитанном. Супруга 1-го барона Десбороу Этель Энн Присцила Фэйн (1867–1952) считала, что разрастание литературного проекта до четырех томов нисколько не вредит качеству материала. Про такую личность, как герцог Мальборо, заявила она, можно написать и сорок томов[1164]. (Даже официальная биография Черчилля не содержит столько!) Другие были более сдержанны, но их мнение от этого не становится менее интересным. Например, секретарь кабинета министров Морис Паскаль Хэнки (1877–1963) отметил, что Черчиллю удалось затмить остальных авторов, так как он сумел «рассказать историю, которую мы действительно хотим знать». По его словам, Черчилль «смог реконструировать любопытные переплетения политики, стратегии, личностей, которые и составляют настоящую историю и предоставить нам картину, которую мы считаем настоящей»

[1165].

Каждая крупная историческая работа посвящена не только событиям прошлого, но также настоящего и будущего. Такую связь подметил, в частности, Энтони Иден, в конце 1936 года занимавший пост министра иностранных дел. По его мнению, Черчиллю удалось создать «книгу, соответствующую нашим проблемам». И «самым полезным в ней» он назвал «чувство пропорции в анализе нынешних трудностей», которое появляется после ее прочтения. Иден считал, что чтение «Мальборо» обладает «великолепным стимулирующим» эффектом[1166]

.

Среди других мнений выделяется высокая оценка Гарвина, для которого новый опус стал «классикой нашего языка на великом поле исторической биографии». Сам он также пытался, правда безуспешно, закончить четвертый том своего биографического начинания, посвященного Джозефу Чемберлену. Трудности на творческом фронте усугублялись надвигающимся мраком на политическом. «Я так беспокоюсь о политике», — написал он Черчиллю, признав, что больше всего его волнует «отсутствие лидерства» в руководстве страны[1167].

Упоминание об «отсутствии лидерства», разумеется, означало, отсутствие Черчилля в составе правительства. Гарвин был не единственным читателем «Мальборо», ратовавшим за возвращение Черчилля в большую политику. Старый вояка генерал Биндон Блад (в 1936 году отметил свой 94-й день рождения), с которым Черчилль в конце XIX столетия сражался против местных племен на северо-западной границе Индии, читал третий том с «огромным интересом и удовольствием». Выражая свою обеспокоенность текущей политической обстановкой, он надеялся, что вскоре у штурвала встанет его бывший подопечный[1168]. Надежды Блада не только оправдаются, он и сам доживет до того дня, когда новым хозяином на Даунинг-стрит станет Уинстон Черчилль.

Произойдет это спустя несколько лет, а пока первоочередной задачей для Черчилля было завершение литературного проекта, работа над которым уже превысила семь лет вместо запланированных четырех-пяти. В феврале 1937 года Черчилль признался супруге, что планирует закончить последний том (на это раз даже у него не было сомнений, что четвертый том будет последним) через пять месяцев[1169]

. Указав на подобные сроки, он выдал желаемое за действительное. Ни к концу лета, ни к началу осени 1937 года том написан не будет.

Автор слишком часто отвлекался. Причем не только на политику. Были и другие литературные проекты, было и множество статей, которые с четкой периодичностью выходили из-под его пера, обеспечивая неплохой заработок. В период с 1929 по 1937 год активность на литературном поприще приносила Черчиллю в среднем 12 700 фунтов в год. Наиболее удачными были 1931/1932 (15 240 фунтов) и 1935/1936 (16 312) финансовые годы, наименее — 1933/1934 (6 572 фунта)[1170]. Для сравнения, годовое жалованье члена парламента (единственный источник дохода Черчилля как политика) составляло 400 фунтов; в июне 1937 года заработная плата депутатов была увеличена до 600 фунтов. Даже простого соотношения этих цифр вполне достаточно для понимания того, что значила для Черчилля в финансовом (а на деле и во многих других) отношении работа литератора. Без всяких условностей его можно смело назвать профессиональным писателем, то есть человеком, занимающимся деятельностью, которая приносила ему основной доход[1171].