Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939

Справедливости ради следует заметить, что, помимо гонораров за статьи и книги, а также скромного жалованья парламентария, у Черчилля был еще один источник дохода — игра на бирже. Экономический крах 1929 года с потерей значительной части сбережений не отвратил его от дальнейшего приобретения ценных бумаг. Сохранилась информация, что с февраля 1930 по июнь 1931 года Черчилль купил акции Marks & Spencer, которые принесли ему 125 фунтов. Кроме этого он стал акционером General Motors, ведущего издателя в Канаде

Abitibi Power and Paper Company of Canada, а также Worthington Pump[1172].

Несмотря на вполне солидные заработки, в финансовом отношении Черчилль чувствовал себя значительно стесненным. В феврале 1937 года он даже задумался над кардинальным и очень тяжелым для себя вопросом: продажа любимого поместья. Финансовое неблагополучие всколыхнуло грустные мысли о возрасте, об испаряющихся с каждым годом надеждах на новый успех. «Если нам не предложат хорошую цену, мы сможем протянуть еще год-два, — делился он тревожными новостями с супругой. — Нам не следует отвергать хороших предложений. Все наши дети разлетелись, а моя жизнь, вероятно, уже вступила в завершающую фазу»[1173]

.

В 1937 году Черчиллю удалось избежать резких мер. Продажа Чартвелла была отсрочена, правда, ненадолго. Весной следующего года фондовый рынок ждало новое потрясение. У Черчилля были на руках акции общей стоимостью свыше восемнадцати тысяч фунтов. Очередной биржевой крах привел к тому, что стоимость ценных бумаг упала более чем в три раза, до 5692 фунтов, заставив Черчилля терпеть значительные убытки. Удар оказался настолько сильным, что единственным средством сохранения равновесия стало выставление Чартвелла на продажу за двадцать тысяч фунтов. Информация о продаже поместья появилась в ведущих газетах: 1 апреля в Daily Express, на следующий день — в The Times[1174].

Чартвелл уже выставлялся на продажу — в 1929 году. Тогда британскому политику помог Бернард Барух. Они до сих пор поддерживали хорошие отношения, но обращаться к нему второй раз было уже слишком даже для Черчилля. Он стал перебирать тех, кто смог бы спасти его от сокрушительной сделки. Единственной подходящей кандидатурой был Брендан Брекен. Его личных средств было недостаточно для выплаты необходимой суммы, но сам он знал того, кто мог бы помочь. Спасителем Черчилля стал банкир сэр Генри Стракош (1871–1943), с 1929 по 1943 год председатель правления The Economist. Он согласился выкупить обесцененные акции по их первоначальной стоимости. Стракош имел право в течение трех лет распоряжаться приобретенными ценными бумагами по своему усмотрению без усугубления долговых обязательств. За это Черчилль согласился выплачивать восемьсот фунтов ежегодно[1175]. Благодаря своевременно оказанной помощи Чартвелл был снят с продаж спустя всего несколько дней после выставления.

Благородный жест Стракоша — нечастое явление среди банкиров. Но степень этого явления становится еще больше, если учесть тот факт, что мужчины даже не были близко знакомы и Стракош никогда не останавливался в Чартвелле[1176]

. Впоследствии пропаганда нацистов активно использует эти факты, заявив о проникновении еврейского капитала в британскую политическую систему. Эти инсинуации до сих пор время от времени продолжают эксплуатироваться некоторыми историками, хотя несостоятельность подобных обвинений была доказана достаточно давно.

Истинная причина великодушия Стракоша заключалась в его убежденности, что Черчиллю принадлежит и будет принадлежать огромная роль в борьбе против нацизма. На календаре был 1938 год. Австрия оказалась в руках Гитлера, Чехословакия смиренно ожидала своей участи. Чемберлен продолжал следовать ошибочным курсом. Страна как никогда нуждалась в Черчилле. Если бы не помощь Стракоша, вместо борьбы с правительственной апатией в палате общин политик мог бы заняться поправкой собственного бюджета и заключением новых контрактов с американскими изданиями. Путем личных жертв банкир решил вернуть Черчилля на трибуну, где он был бы востребован больше всего. Со стороны Стракоша это был не сиюминутный шаг, а вполне осознанное решение. Впоследствии он завещает Черчиллю двадцать тысяч фунтов. Об этом станет известно в 1943 году, после кончины Стракоша[1177].

Параллельно с устройством финансовых дел Черчилль находил время для работы над последним томом. В марте 1937 года к проекту был привлечен Марш, согласившийся рассмотреть первые завершенные главы[1178]. После ухода Черчилля из правительства в 1929 году Марш вернулся в Министерство по делам колоний, где начинал свою карьеру госслужащего. В следующие восемь лет он будет личным секретарем разных глав этого ведомства. Пятнадцатого февраля 1937 года Марш выйдет в отставку. Теперь у него было больше времени заниматься редакционной деятельностью.