Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965

В день голосования, в четверг, 25 октября Daily Mirror дополнила вопрос «Чей палец на спусковом крючке?» большой фотографией полного человека вполоборота, держащего сигару. Человек на фотографии не был Черчиллем. Напечатав этот постановочный снимок, Daily Mirror перешла все границы. Черчилль вскоре подал иск в суд и добился пусть неискренних, но исчерпывающих извинений; редакция выразила сожаление, если опубликованные слова и фотографии каким-либо образом намекали на то, что Черчилль не испытывал неприязни к войне. Но в день выборов тори больше интересовал вопрос, насколько эффективной окажется коварная кампания Daily Mirror. Ответ на этот вопрос они получили на следующий день, когда стали известны результаты голосования. Тори победили, но с небольшим перевесом. Черчилль не получил большинства ни в 100, ни даже в 50 мест, а только в 18. Консерваторам в итоге досталось 321 место, лейбористам 295, либералам всего 6. Собственно, лейбористы, получив 13 миллионов 866 тысяч голосов, обогнали консерваторов на 229 тысяч голосов. Эти результаты отнюдь не походили на поддержку Черчилля большинством избирателей. К полудню 26 октября Эттли понял, что проиграл. Во второй половине дня он приехал в Букингемский дворец, чтобы передать королю Георгу должностные печати. Примерно через час во дворец приехал Черчилль, и король Георг в третий раз с 1940 года поручил ему сформировать правительство. И снова, как в 1939 году, когда его вернули в адмиралтейство, по всему миру распространилась новость: Уинстон вернулся.

Король был серьезно болен и сейчас восстанавливал силы после перенесенной операции по удалению злокачественной опухоли и легкого. Несколько недель назад Черчилль, пораженный внешним видом короля и, как всегда, обеспокоенный всем, что касалось медицины, потребовал у Морана подробного отчета о болезни короля и его шансах на выздоровление. Моран понял, что беспокойство Черчилля связано с собственным ухудшением здоровья, о чем ему постоянно напоминали приступы головокружения, периоды забывчивости, онемение в плечах и прогрессирующая глухота. Именно тогда Моран пришел к выводу, что Черчилль сильно сдал и потерял хватку и, если он вернется в «номер 10», ему будет не до работы. Клементина готовилась к предстоящим испытаниям. Вскоре после выборов она отправила короткую записку Рональду Три: «Я очень надеюсь, что Уинстон сможет помочь стране. Это будет тяжелая работа, но он страстно желает ее»[2393]

.

26 октября Исмей, благополучно отошедший от общественно-политических дел, рано лег спать. Среди ночи на его прикроватном столике зазвонил телефон. Такой же звонок когда-то возвестил о вторжении в Нидерланды, о смерти Рузвельта, о капитуляции немецких армий. Исмей снял трубку, и на другом конце провода сказал, что сейчас он будет говаривать с премьер-министром. Спустя секунду он услышал: «Это ты, Мопс?.. Немедленно приезжай. Ты же не спишь?» Исмей объяснил, что вообще-то он спал. «Ничего, – сказал Черчилль, – ты должен приехать всего на пять минут». Исмей подставил голову под холодную воду, наспех оделся и через пятнадцать минут прибыл на Гайд-парк-Гейт, 28. Черчилль сказал Исмею, кадровому офицеру, что хочет назначить его Государственным секретарем по делам Содружества, политическая должность, для которой Исмей, по его убеждению, совершенно не подходил. «Я решил, что холодная вода не помогла, – позже написал Исмей, – и я продолжаю спать».

Он согласился на эту должность, «обрадовавшись перспективе опять работать под началом Черчилля»[2394]

.

Джока Колвилла вызвали на следующее утро, когда они с женой приятно проводили время на скачках в Ньюмаркете. Стюард жокей-клуба нашел Колвилла в толпе и сказал, что ему звонит премьер-министр. «О чем бы он ни просил, – предупредила жена Колвилла, – отвечай «нет». Колвилл вернулся в министерство иностранных дел после двух лет службы у принцессы Елизаветы и собирался там и завершить свою карьеру. Но этому было не суждено сбыться. Когда Колвилл взял трубку в жокей-клубе, премьер-министр извинился за причиненное беспокойство и спросил, не хочет ли Колвилл встретиться. «Завтра?» – спросил Колвилль. «Нет, – ответил Черчилль, – сегодня днем». Когда они встретились, Колвилл спросил Черчилля, как долго тот планирует задержаться на Даунинг-стрит. Этот вопрос был связан с опасением Колвилла, что очередное длительное отсутствие в министерстве иностранных дел пустит под откос его карьеру. Один год, ответил Черчилль. Колвилл согласился[2395].