Украина в русском сознании. Николай Гоголь и его время.

Синодик Киево-Печерской лавры, начатый в конце XV века и ведшийся всю первую треть века следующего (то есть в литовские времена), свидетельствует о постоян­ном посещении монастыря и вкладах в него как русски­ми жителями Великого княжества Литовского, так и мо­сквичами, новгородцами, костромичами, калужанами [35]. Тысячи и тысячи паломников, представители разных со­словий: духовенство, князья, бояре, мещане, но прежде всего простые люди, крестьяне из самых дальних дере­вень — из года в год, из века в век шли со всех концов Руси-России на богомолье к киевским святыням. Шли по­молиться в священном для каждого православного месте, поклониться чудотворной иконе Успения Божией Матери, мощам святой великомученицы Ирины, равноапостоль­ного князя Владимира, печерских угодников (а в их чис­ле и мощам святого воина Илии Муромца — так образы былинной Руси и Святой Руси пересекались, взаимно до­полняя и поддерживая друг друга). А возвращаясь, бо­гомольцы рассказывали, что они там видели, слышали, перечувствовали.

Особенно много паломников прибывало в Киев вес­ной — в начале лета, на Троицу, и осенью, на Успение Пре­святой Богородицы. Даже во второй половине XIX века, когда в обиход прочно вошёл железнодорожный и речной транспорт, большинство паломников (по скудости средств, обету или горению в вере) двигалось пешком. А путь был тяжёлым, опасным (случалось, уголовники грабили и даже убивали богомольцев) и неблизким. До нас дошёл путе­вой дневник одного из таких паломников, «пешеходца» Г. А. Скопина (1746-1797 гг.), побывавшего в 1787 году в Ки­еве на богомолье. От родного Саратова до Киева он шёл со­рок пять дней и прошёл свыше тысячи двухсот километров (это только в одну сторону). В дороге он повстречал стару­ху, проделавшую ещё больший путь: в Киев, где уже был её сын, она шла от самого Нижнего Новгорода [36]. Случа­лось, что в числе богомольцев-«пешеходцев» оказывались и знатные люди. Князь Иван Михайлович Долгорукий (1764-1823 гг.) в своём «Путешествии в Киев в 1817 году» упоминает, что в дороге повстречал «московскую даму» М. С. Бахметьеву, которая весь путь от Москвы до Киева проделала пешком (обратно она уже позволила себе ехать в экипаже) [37].

Из простых бесхитростных дневников Скопина, из со­общений других свидетелей и участников этого всенарод­ного движения хорошо видно, как в одиночку и группами шли на поклон киевским святыням и держали обратный путь мужчины и женщины, старики и дети.

Вы откуда собралися,Богомольцы, на поклон? —

как бы обращался к ним поэт-славянофил А. С. Хомяков в своём стихотворении «Киев» (1839 г.). И вовсе не поэтиче­ским преувеличением является их «ответ»:

«Я от Ладоги холодной»,«Я от синих волн Невы»,«Я от Камы многоводной»,«Я от матушки Москвы!»

[38]

А ещё от «тихого Дона» и «беспредельного Енисея», от «старого Пскова» и «дикого» Алтая, от тёплых и ледя­ных морей. Ежегодное количество прибывающих в Киев паломников равнялось числу его горожан и росло па­раллельно с ним. Так, если в начале XVIII века это ко­личество равнялось 10-15 тысячам, то к концу столетия оно возросло уже до 30 тысяч (постоянное население Киева в 1796-1800 годах составляло 30-35 тысяч жите­лей). А в середине XIX века в Киев на богомолье ежегод­но прибывало уже 50-80 тысяч человек (киевлян насчи­тывалось примерно столько же — 70 тысяч, по данным на 1861 год) [39].

Важно подчеркнуть, что «святым» Киев делали не его стены и даже не святые мощи сами по себе, а именно этот народный поток, своей верой наполнявший его теми самы­ми «жизнью духа, духом жизни», которые и являются не­пременным условием святости.

Мы вокруг твоей святыни

Все с любовью собраны... [40]

Шли и из других православных земель — Молдавии, Валахии, Сербии, Греции. И даже из униатских областей, в том числе Галиции, народ которой в массе уже не пом­нил, что вырван из православия и пребывает в унии (благо, что до начала XX века греко-католическая цер­ковь ещё не до конца утратила внешнее сходство с право­славной). После ликвидации в России унии и возвраще­ния народа в православие (1839 г.) паломнический поток из теперь уже бывших униатских областей (Волыни, Бе­лоруссии — Галиция в это число, разумеется, не попала) усилился.

Шли богомольцы не только в Киев, но и в Чернигов и Вышгород. А жители южных регионов России — ещё и в Святогорский монастырь на Донце (само Святогорье и пё­стрый многоэтничный паломнический поток хорошо опи­саны у А. Н. Муравьёва и А. П. Чехова). А для западных гу­берний таким важнейшим паломническим центром после отмены унии стала Свято-Успенская Почаевская лавра, на­ходившаяся на самых границах с униатской Галичиной.