Under the Dome (Под Куполом)

The only image that stuck out with complete clarity was Pastor Coggins's naked upper body: fishbelly-white skin and stacked ribs.	Память с предельной ясностью запечатлела только один образ: обнаженный торс пастора Коггинса, белоснежная, как рыбье брюшко, кожа и выпирающие сквозь нее ребра.
Barbie, however-perhaps because he'd been tasked by Colonel Cox to put on his investigator's hat again-saw everything.	Барби, однако - возможно, потому, что полковник Кокс вновь определил его в следователи, - видел все.
And his clearest memory wasn't of Coggins with his shirt off; it was of Melvin Searles pointing a finger at him and then tilting his head slightly-sign language any man recognizes as meaning We ain't done yet, Sunshine.	Ему яснее прочего запомнился не Коггинс без рубашки, а Мелвин Сирлс, указывающий на него, Барби, пальцем, а потом склоняющий голову -значение этих телодвижений понятно любому человеку: Мы еще не закончили, дорогуша .
What everyone else remembered-what brought the town's situation home to them as perhaps nothing else could-were the father's cries as he held his wretched, bleeding boy in his arms, and the mother screaming	А все остальные запомнили, - и это, как ничто другое, объяснило им ситуацию, в которой оказался город, - душераздирающие крики отца, держащего на руках раненого, истекающего кровью сына, и мать, кричащую:
"Is he all right, Alden? IS HE ALL RIGHT?" as she labored her sixty-pounds-overweight bulk toward the scene.	"С ним все в порядке, Олден?! С ним все в порядке?" - Она, женщина полная, весящая фунтов на шестьдесят больше положенного, с устрашающей энергией протискивалась к месту событий.
Barbie saw Rusty Everett push through the circle gathering around the boy and join the two kneeling men-Alden and Lester.	Барби увидел, как Расти Эверетт пробрался сквозь толпу, собравшуюся вокруг мальчика, и присоединился к двум стоящим на коленях мужчинам, Олдену и Лестеру.
Alden was cradling his son in his arms as Pastor Coggins stared with his mouth sagging like a gate with a busted hinge. Rusty's wife was right behind him.	Олден качал сына на руках, а пастор Коггинс смотрел на мальчика, и челюсть его отвисла, как воротина, у которой отлетела одна петля.
Rusty fell on his knees between Alden and Lester and tried to pull the boy's hands away from his face.	Расти упал на колени между Олденом и Лестером и попытался оторвать руки мальчика от его лица.
Alden-not surprisingly, in Barbie's opinion-promptly socked him one.	Олден - и, по мнению Барби, удивляться этому не приходилось - тут же ему врезал.
Rusty's nose started to bleed.	Из носа Расти потекла кровь.
"No!	- Нет, Олден!
Let him help!" the PA's wife yelled. Linda, Barbie thought. Her name is Linda, and she's a cop. "No, Alden! No!" Linda put her hand on the farmer's shoulder and he turned, apparently ready to sock her.	Дай ему помочь! - закричала Линда и положила руку на плечо фермера. Олден повернулся, судя по всему, с тем, чтобы врезать и ей.
All sense had departed his face; he was an animal protecting a cub.	Его лицо говорило, что рассуждать здраво он не способен. Олден превратился в зверя, защищающего своего детеныша.
Barbie moved forward to catch his fist if the farmer let it fly, then had a better idea.	Барби двинулся к нему, чтобы перехватить руку, если фермер замахнется, но потом в голову пришла идея получше.