Универсалы. Как талантливые дилетанты становятся победителями по жизни

Новосёлов был студентом Гейма на магистратуре, которого тот взял к себе, когда один из коллег Гейма заметил, что Новосёлов, похоже, «зря тратит время» в другой лаборатории. Придя к Гейму, Константин обнаружил те же инструменты, что были в старой лаборатории, но «здесь была гибкость и возможность попробовать себя в различных областях – вот что интересно». В его профиле в журнале Science есть раздел под названием «Стремление расти вширь» и «Размазать тонким слоем». Из этих названий могло бы сложиться впечатление, что он и в самом деле отстает от своих коллег – если бы в тексте статьи не говорилось о том, как в тридцать шесть лет он стал самым молодым лауреатом Нобелевской премии по физике за сорок лет.

Подобно Ван Гогу и Фрэнсис Хессельбейн, а также множеству молодых спортсменов, Новосёлов, должно быть, на первый взгляд производил впечатление человека, безнадежно отстающего, до тех пор, пока делом не доказал обратное. Ему повезло. Он оказался в рабочей среде, где изворотливость ума расценивалась как конкурентное преимущество, а не как болезнь, которую нужно искоренить во имя эффективности. Подобная защита от культа раннего старта встречается все реже. На том или ином этапе все мы в определенной степени специализируемся – каждый на своем предмете, – и потому попытки достичь этого этапа как можно скорее представляются логичными. К счастью, всегда есть первопроходцы, чья задача – служить противовесом культу раннего старта. Они хотят получить все – и изворотливость ума, и мудрость опыта; и обширные концептуальные навыки, позволяющие задействовать научные очки Флинна, даже в рамках программ подготовки узких специалистов; и творческий заряд междисциплинарного удобрения. Они хотят обратить в пользу тенденцию Тайгера – не только ради себя, но ради всех, даже в тех областях, которые по определению гиперспециализированы. Именно от этих сфер, по их мнению, зависит будущее открытий.

Всего за несколько минут разговора становится ясно, что Артуро Касадевалл – из тех, у кого стакан всегда наполовину полон. Один из наиболее значимых дней в его жизни – когда открыли гравитационные волны, а ведь это не его сфера.

«Две черные дыры сталкиваются в космосе миллиард лет назад, и в течение этого времени гравитационные волны проходят сквозь время и пространство, – рассказывает он с широко распахнутыми глазами. – В момент первого сигнала жизнь на Земле была одноклеточной, и даже тогда человечеству удалось создать два интерферометра и уловить этот сигнал. Вы только представьте, какое достижение!» В своих сферах – микробиологии и иммунологии – он доктор наук и самая настоящая звезда. Он занимался исследованием СПИДа и сибирской язвы, а также внес большой вклад в изучение грибковых заболеваний. Его h-индекс – частота научных публикаций и упоминаний – недавно превысил индекс Альберта Эйнштейна[66]. Поэтому, когда в 2015 году он пришел в Блумбергскую школу общественного здравоохранения им. Джонса Хопкинса, чтобы возглавить кафедру молекулярной микробиологии и иммунологии, и объявил, что научно-исследовательская деятельность переживает кризис, коллеги отнеслись к этому серьезно.

В обращении к своим новым коллегам Касадевалл заявил, что темпы прогресса замедлились, тогда как отставание научной литературы усилилось и скорость прогресса пропорционально выше темпов публикации. «Если с этой ситуацией ничего не делать, – продолжал он, – то все новые работы будут отставать на несколько лет». Это был черный юмор ученого, но он имел под собой основания. По его мнению, проблема заключалась в том, что молодые ученые стараются как можно быстрее получить спецификацию, но не учатся толком думать; в конце концов они способны хорошо работать самостоятельно, но абсолютно не готовы к тому, чтобы выявлять плохую (или недобросовестную) работу коллег.

Причиной, по которой Касадевалл решил оставить уютное местечко в Нью-Йоркском медицинском колледже им. Альберта Эйнштейна и перейти работать в школу Хопкинса, состояла в том, что эта должность позволяла ему создать прототип послевузовского образования в области естественных наук, а в конечном счете – системы обучения в целом.

Вопреки главенствующей тенденции Касадевалл – вместе с Гундулой Бош, профессором биологии и общеобразовательной подготовки, – занимается деспециализированным обучением, рассчитанным даже на тех студентов, которые собираются избрать для себя самую узкую из возможных специальностей. Программа под названием R3 Initiative (Rigor, Responsibility, Reproducibility)[67], начинается с междисциплинарных занятий по философии, истории, логике, этике, статистике, коммуникации и лидерству. В рамках курса «Как узнать, где истина?» рассматриваются типы исторических и междисциплинарных материалов, а на «Анатомии научных ошибок» студенты могут почувствовать себя детективами в поиске случаев недобросовестного ведения реального исследования или применения неэффективных методов, попутно узнавая, как ошибки и интуиция помогли свершиться важным открытиям.