Университет. Руководство для владельца

Отнюдь нет, хотя регламентировать их отчетность более сложно. Почти во всех университетах заработная плата отражает качество исследовательской и преподавательской работы ученого. Те, кто устанавливает зарплату – чаще всего заведующие кафедрами и деканы, – обычно обращают внимание на мнения коллег и оценки студентов. (В Гарварде мы должны относиться к этой работе особенно тщательно.) Степень влияния этих факторов на зарплату и другие льготы в разных институтах заметно отличается, однако связь между ними неизменно сохраняется. В университетской среде существует также понимание – возможно, весьма смутное – того, что «недолжное поведение» и «пренебрежение обязанностями» есть проступки, за которые профессор может быть привлечен к ответу перед более высокими административными властями. Если проступки, относящиеся к этой категории, широко известны и очевидны, то ответственность неизбежна.

За время моей работы в Гарварде произошло несколько случаев, когда профессора уходили в отставку потому, что боялись – и возможно, небезосновательно – обвинений в серьезных дисциплинарных нарушениях, спектр которых простирается от финансовых нарушений до сексуального домогательства.

Самый трудный случай за время моей службы деканом произошел с политологом мирового масштаба. Я уже описывал этот случай в главе 3: обвинение студентов в «неаутентичности», уход из аудитории и другие формы странного поведения. Несмотря на многочисленные беседы, мне не удалось заставить его объяснить, в чем состояла неаутентичность. Я сказал ему, что наше общество чрезвычайно терпимо, что мы способны понять почти все, кроме явного пренебрежения долгом, и что уход из аудитории есть именно такой проступок. Постепенно стало ясно, что я имею дело с человеком душевно больным, тогда как настоящие законы не позволяют заставить таких людей лечиться. Лечение никак не входило в его намерения. Он, вероятно, считал, что это я нуждаюсь в медицинской помощи, будучи совершенно неспособен понять, в чем состоит студенческая неаутентичность. В конечном счете я был вынужден отправить своего коллегу в принудительный отпуск по медицинским показаниям, при сохранении оплаты и абсолютно против его воли. Несчастный больной в знак протеста подал в отставку и несколько лет спустя умер за границей, в одиночестве и бедности. Это был чрезвычайно драматический случай. Я упомянул его только для того, чтобы подчеркнуть нашу приверженность принципу отчетности. Тем не менее я готов признать, что в наших университетах права профессоров понимаются и афишируются гораздо лучше, чем их обязанности. Эта ситуация является главной административной (осмелюсь ли я сказать – управленческой?) неудачей. К этой теме мы еще вернемся.

Последний момент подчеркивает необходимость ясного механизма отчетности. Ни оптимальная отчетность, ни консультирование не обязательно означают открытые документы, открытые собрания или же то, что правительство называет sunshine laws (закон, обязывающий правительственные организации проводить свои слушания при открытых дверях). Существует очень большая разница между делами, которые не предаются гласности и сохраняются в тайне по административным причинам, и тем, что наши критики называют «скрытым правилом». Приватное и секретное не одно и то же, и право на приватность – в известных границах – улучшает управление. Чрезмерный солнечный свет может вызвать солнечные ожоги, нанеся ущерб профессорам или администраторам; студенты могут испытать замешательство из-за раскрытия нежелательной информации; и прежде всего во всех отношениях пострадают открытые, честные дискуссии и споры коллег – на всех уровнях, от попечителей до студенческих групп. Подлежащая контролю и ограничениям приватность – ценность, к которой не следует относиться несерьезно (см. примеч. 11). Все мы хорошо знаем последствия так называемой Поправки Бакли, согласно которой студенты и преподаватели получили право – до сих пор не отмененное – просматривать свои рекомендательные письма. В результате произошла чудовищная деградация письменного слова; сегодня эти письма совершенно обесценились, и мы прибегаем к гораздо более необязательной и расплывчатой устной коммуникации. Интерес к ним полностью утрачен.

Что я могу услышать в ответ

Пример консерватизма.

Слишком много власти администраторам.

Нацеленность на сохранение status quo.

Слишком много власти в руках старых и крепко стоящих на ногах.

Нет места для творчества и энергии молодых.

Точно также плохо, как система постоянных штатных должностей.