Урал грозный

— А вы сами-то откуда?— спросила Анна, с удовольствием вступая в разговор.

— Мы из Ленинграда,— сказал мужчина.— Не бывали?

— Нет.

— Зря! Прекрасный город.

— Поди-ка завод ставить будете?— спросила Анна.

— Совершенно верно. Именно завод.

— А где селиться предполагаете?

Мужчина неожиданно рассмеялся.

— А на этот вопрос не так легко ответить! Я вот в течение ночи беспрестанно задавал себе этот вопрос и пока, как видите, ничего на него не ответил.

Сказав это, он широко развел руками, как бы показывая Анне на сваленные на перроне ящики и на копошащихся среди них людей.

Желтая собачка отошла от мальчика и подошла к Анне. Не желая расстаться с собачкой, мальчик пошел вслед за нею. Мужчина склонился к нему и протянул руку.

— Здравствуйте, Сергей Сергеевич!

— Здравствуйте, товарищ Аникеев!— серьезно сказал мальчик и пожал протянутую Аникеевым руку.

— Здоров?— спросил Аникеев, разглядывая грязное усталое лицо Сергея Сергеевича.

— Здоров, — сказал мальчик. — Ничего пока.

— А дочка твоя?— спросил Аникеев, кивнув на маленькую девочку, стоявшую чуть поодаль.

— Ничего, тоже не жалуется.

— До чего же мы с тобой грязные, Сергей Сергеевич!— сказал Аникеев и рассмеялся неожиданно веселым и звонким смехом.— Хорошо бы нам с тобой помыться.

— Помыться бы невредно,— ответил мальчик, оглядывая свою грязную одежду.— Да только после бани этакую грязь надевать не захочешь.

— А смены нет у тебя?

— Нет. Откуда же?

Аникеев задумался, как бы прикидывая и соображая.

— Ничего!— сказал он затем.— Это, я думаю, мы как-нибудь скомбинируем.

— Откуда же это они такие? — решилась вмешаться в разговор Анна.

— Да все оттуда же, все оттуда, от войны...

— Что же, родителей нет у них?

— Нет,— сказал Аникеев, строго глядя на Анну.— Родителей пока нет.

Анна не поняла его ответа, но переспросить не решилась.

От станции, легко лавируя между ящиками, быстро шел человек с портфелем в руке.

— Товарищ Козырев!— крикнул Аникеев, заметив его.— Пожалуйте-ка сюда.— И сразу на лице его появилось неуловимое выражение хитроватой, иронической усмешки.— Каковы успехи?— спросил он, протягивая руку подбежавшему к нему Козыреву.

— Хвастать нечем, Николай Петрович! — сказал Козырев.— Дают клуб пока.

— Ну, что же... уже крыша! — обрадовался Аникеев.

— Вот разве что только крыша,— усмехнулся Козырев.— Помещение недостроено, свищет во все щели. Думаю, туда женщин с детьми на первое время поместить.

— А мужчин куда же?— спросил Аникеев все с тем же выражением глаз.

— А мужчинам все равно ночевать не придется первые ночи, заводом заниматься будут. Вот теперь только вам помещение подыскать.

— По вашей логике выходит,— сказал Аникеев,— что я как бы и не мужчина? — и опять рассмеялся.

Тогда Анна нашла удобным снова вмешаться в разговор.

— Как же в клуб?— сказала она.— Какая же может быть жизнь в таком помещении? Там и дверей-то еще нету.

Козырев удивленно посмотрел на нее. По-видимому, он только сейчас заметил Анну.

— С дверьми, конечно, лучше,— сказал он, сердито покосившись на Анну.— Можно закрыться и никого не пускать. Вот я сейчас, дорогая, весь ваш поселок три раза вдоль и поперек избегал. Что-то ваши хозяйки не больно-то нам свои двери отпирают.

Анна смущенно потупилась и вдруг, приняв решение, обратилась к Аникееву:

— Значит, квартиры у вас нету?

— Нет,— сказал Аникеев.— То есть, теоретически она, конечно, есть, но практически еще нет.

— Тогда, пожалуйста, ко мне. У нас как раз горница освободилась.

— Вот видите! — торжествующе воскликнул Аникеев.— А вы говорите, двери не отпирают! Вы, вероятно, не в те двери стучались, товарищ Козырев!— И, повернувшись к Козыреву спиной, протянул Анне руку.— Будем знакомы: Аникеев Николай Петрович. Ваше имя и отчество?

— Свиридова Анна,— застенчиво улыбнулась Анна и пожала протянутую ей руку.

— Анна? А дальше как? — настойчиво спросил Аникеев, не отпуская ее руку.

— Ивановна.

— Прекрасно, Анна Ивановна! Тогда, если разрешите, отправимся сразу к вам. Прошу вас ко мне,— обратился он затем к Козыреву.— И, знаете что, позовите сразу всех начальников, сядем-ка, не откладывая в долгий ящик, решать дела.

* * *

Старуха Свиридова бесцельно бродила по опустевшей избе. Теперь она уже больше не плакала, но губы ее сжались еще плотнее. Две соседки сидели у нее в гостях. Видимо, все сочувственные слова были сказаны, и теперь все трое молчали. Старуха Свиридова вошла в горницу, где до отъезда сына жили молодые, и, осмотрев комнату с порога, сказала соседкам:

— А тут у меня никто теперь жить не будет. Как он уехал, где что оставил, так все сохраню и шевелить никому не позволю.

— Конечно, память...— сказала сердобольная соседка и жалостно вздохнула.

Старуха Свиридова закрыла дверь в горницу.

— Замок получше подберу,— сказала она,— на двери навешу. Пускай помещение стоит, дожидается своего хозяина.— Вспомнив сына, старуха опять коротко всплакнула, причем слезы не полились из ее глаз, а только горестная гримаса покривила губы.

— Не больно-то простоит теперь пустое помещение,— сказала рассудительно другая соседка.— Вакуированных-то, видали, сколько понаехало? Говорят, свободную площадь отбирать будут!