Урал грозный

— Это что значит отбирать?— Плечи у старухи выпрямились, глаза блеснули гневом.— У меня отбирать? Я двоих в армию проводила, а у меня отбирать будут? Пускай-ка сунутся, а я им вот! — И старуха сложила из пальцев маленькую сухую фигу.— Сейчас дверь закрою, замок навешу, ключ на грудях спрячу, и пускай ищут!

— Да-да, конечно-конечно, память... Это так.

За окном послышались мужские голоса. Кто-то чистил ноги о скребок у порога, имея в виду войти в дом. Соседки переполошились. Но прежде чем они успели подойти к окну и поглядеть, дверь открылась, и вошла Анна.

— Здравствуйте-ка!— сказала она соседкам и пошла к свекрови.— Мама, я к вам,— сказала Анна, еще не зная, с чего начать свое объяснение.

Старуха посмотрела на нее молча и неодобрительно. Живой тон Анны, светлые глаза, весь возбужденный ее облик — все это рассердило старуху.

— Что тебе?

Анна заторопилась, смущаясь и путаясь в словах.

— Я вот что, мама! Народу к нам понаехало страсть!.. И до чего все мучаются, глядеть нельзя... И вот я думаю, мама, что ж у нас свободная будет горница стоять?

У старухи затряслась голова.

— Неужели не русские мы люди, мама? — слезы выступили у Анны на глазах.— Правда, я удивляюсь вам, мама.

Старуха ничего еще не сказала, но Анна видела по ее лицу меру гнева, который она возбудила своими словами.

— Вы как хотите, а я уж пообещала, мама. Люди пришли,— сказала Анна.— В сенках ждут.

Сказав это, Анна опустила голову, как бы готовая принять удар или же в знак упорства в своем решении. И старуха ударила ее своим маленьким кулаком по голове. Гнев душил ее. Слова с трудом срывались с запавших губ.

— Ты что, рехнулась, овца бешеная? Я и тебя-то в эту горницу не пущу, а не только что приблудных каких с улицы. Еще в сенки запустила!.. Да вот я сейчас их веником отсюда всех!— И старуха суетливой рысью побежала к углу, где по извечной традиции лежал ободранный голик.

Анна поймала ее за руку около самой двери.

— Вот что, мама!— сказала она, выпрямляясь и с настойчивой силой оттаскивая старуху в глубь комнаты.— Хотела я с вами добром, да видно не выходит. То я вам так скажу: вы, мама, в мои дела теперь не вмешивайтесь. Вы женщина пожилая, и я, хоть от своего уважения не отрекаюсь, но заявляю вам: что я скажу, то по-моему и будет. А вы лучше сейчас отойдите от греха, сядьте вот тута! — она указала старухе на красный угол, где развешаны портреты вождей, и, не дав старухе опомниться, открыла дверь в сени.

— Пожалуйста, товарищ Аникеев, заходите сюда!

Старуха увидела, как в ее дом вошел высокий веселый человек, а за ним еще теснились другие.

— Вот сюда! — сказала Анна, распахивая двери в горницу.— Сюда заходите.

— Спасибо,— сказал Аникеев, оглядывая комнату.— Хорошо живете. Чисто.— И обернулся к своему штабу:— Ноги вытерли, товарищи?

— Вытерли!— сказал Козырев.— Как же.

— Вытерли, да плохо,— показал Аникеев на следы на полу.— Пожалуйте-ка еще раз к половичку.

Инженеры вернулись в сени, чтобы еще раз вытереть ноги.

Шелестя юбками, в сени вошла Тоська Ушакова. Еле удерживая любопытство, она молча прошла мимо толпящихся в сенях мужчин и вошла в комнату.

— Уехали! — сказала она, обращаясь к Анне.— А я прощаться пришла.

Анна ничего не ответила ей, продолжая вытрясать самовар. За нее ответила старуха.

— Эко, спохватилась! Старых хозяев провожать пришла? Опоздала, ласточка. Новые уже к нам понаехали!— И, сказав это, вышла из избы с высоко поднятой головой.

Аникеев вежливо посторонился, пропуская ее, и обратился к Тоське:

— Это, вероятно, сама хозяйка?

Тоська оторопела, не ожидая, что к ней обратятся, и, помолчав, ответила:

— Да, как раз мамаша хозяина — Марья Гавриловна.

— Вот видите, как нехорошо получилось,— сказал Аникеев.— А я и не познакомился с нею.

— Ничего,— ответила Анна, раздувая самовар.— Познакомитесь еще, успеете! — и рассмеялась.

Тоська тоже рассмеялась, понимая, на что намекает Анна.

— А что, сердитая? — сразу сообразил Аникеев.

— Ничего, отойдет!— сказала Анна.— Так-то она добрая. А сегодня серчает, сына проводила!

И сказав это, так же внезапно, как только что рассмеялась, Анна вдруг коротко всплакнула. Но тотчас же, легким движением коснувшись глаз, сказала себе:

— Ой, да что это я! — и принялась собирать на стол с легкостью и проворством, прославившими ее среди лучших хозяек поселка.

Стоя посреди комнаты, Аникеев с удовольствием следил за ее слаженными, красивыми движениями.

— Руки вымыть хотите?— спросила Анна и, не ожидая ответа, достала чистое полотенце.— Слей им, Тося! — протянула она Тоське ковшик.

Тоська лениво усмехнулась и зачерпнула воды. Меж тем Анна, имея в виду накормить людей, пошла в кладовую. Старуха была там. Она сидела на рундуке, положив костлявые руки на колени. Поза ее выражала горе и достоинство, и Анна нерешительно остановилась в дверях, не ожидая увидеть ее здесь.

— Уйди отсюда!— сказала старуха, не глядя на невестку.— Или и тут мне места не найдется?

— Я за капустой, мама! — коротко ответила Анна, норовя обойти старуху, но старуха встала и загородила ей путь к капусте.

— Уйди отсюда! — сказала она.