Уроборос. Проклятие Поперечника

Всё оставшееся время до следующей встречи с Петрой в Библиотеке я лихорадочно придумывал варианты: как мне наилучшим образом привлечь её внимание, используя пока ещё не протухшую тему Смотрителей Библиотеки: самым простым и действенным мне представлялось наглое и беспардонное враньё, — дальнейшие уговоры, увещевания и бормотания не возымели бы никакого действия, Петра лишь натянуто улыбнулась бы издалека, не клюнула бы на них, предложила бы мне самому разбираться с этим вопросом и смылась бы, — поэтому когда она вновь появилась, я заорал и побежал, роняя книги на пол:

— Эй! Ты же Смотритель Библиотеки?! У меня есть к тебе вопросы! Куда бежишь? Стой! Я не съем тебя!

И я, стараясь выглядеть встревоженным и запыхавшимся, выбежал из-за стеллажа прямиком на удивленную Петру. Она в недоумении огляделась по сторонам.

— Смотритель здесь! — возбуждёно и радостно сообщил я ей. — Я видел его только что, пытался догнать и остановить. Он мимо тебя прошмывгнул, а ты даже не попыталась его схватить…

— Где он? Где? — с неподдельным беспокойством Петра крутила восхитительным, полностью покрытым обворожительными веснушками.

— Да вон же, туда побежал! — показал я наугад куда-то. — Ты этот стеллаж обходи слева, а я справа. Так мы загоним и прижмём к стенке этого прохвоста!

И мы пустились в долгую, изнурительную погоню за мифическим Смотрителем, то расходясь, то сходясь, — никогда ещё я не занимался с Петрой одним делом почти плечом к плечу, с азартом, доходящим до фанатизма! Никогда ещё я так долго не дышал с ней одним воздухом, не ощущал запах и тепло её тела, не лицезрел в такой близости ускользающие веснушки!

Много раз, останавливаясь вдруг, Петра спрашивала, пытливо всматриваясь мне в глаза, словно силясь разглядеть запечатленный в них образ таинственного Смотрителя:

— Какой он? Опиши.

— О! Это нечто невероятное! — давал я краткую характеристику и на этом останавливался до следующего раза, разжигая её любопытство.

— Какой он? — спрашивала она после того, как мы, обойдя Библиотеку, в очередной раз не поймали и не увидели Смотрителя.

— Ни с каким другим человеком я сравнить его не могу. Разве ты не заметила его? Мне, пока мы тут вместе его ловим, он встретился несколько раз, но ускользнул!

— Кажется, что-то такое я видела, — начала сама себе придумывать Петра. — Тень какая-то мелькнула. Как будто горбатая. Они что, горбуны?

— Вот! — обрадовался я фантазии Петры. Чего бы она там не увидела, я бы всё поддержал. — Только, по-моему, это не совсем горб…

— А что же тогда?

— Сложенные под одеждой крылья. Это объясняет их неуловимость. На нашем участке Дороги нет существ, умеющих быстро перемещаться по воздуху. Это, наверное, ты уже заметила. Вот Библиотекари и переняли это вакантное свойство, впитали его, так сказать. Выполняют, пока их никто не видит, сложив на спине крылья, свои обязанности в Библиотеке, и выпархивают бесшумно и стремительно в окна и двери, когда кто-то приходит.

— Получается, здесь нет никаких тайных дверей, ходов и подземелий? Библиотекари почти всё время где-то порхают.

— Кто сказал? Одно другому не противоречит. Есть и тайное хранилище всех написанных и ещё не написанных книг, и Библиотекари, умеющие так быстро и бесшумно порхать, что их почти невозможно увидеть и услышать. Особенно в одиночку. Но если объединить усилия, потратить много времени, составить совместный план действий, сидеть в засаде, выслеживать и караулить, менять тактику, не давая им возможности приспособиться, то рано или поздно получится их поймать.

— Может быть, тогда следует привлечь ещё кого-то? Например, другого моего соседа по Дороге. Он тоже Свидетель.

— Не следует. Его это не касается. Наша Библиотека находится вне зоны его ответственности. Пусть объединяется с другой своей соседкой по Дороге и делает, что ему заблагорассудится…

Зря я это сказал, поспешил, надо было придумать какую-нибудь мягкую отговорку, вроде: «Это прекрасная идея! Попробуй предложить ему присоединиться к нам. Если он согласится, то мы с удовольствием примем его в свою теплую компанию…» Конечно же, он найдет тысячу причин, чтобы отказаться, ведь его отношение к Петре примерно такое же, как её ко мне, то есть он не знает, как отделаться от её назойливого внимания, и даже если бы согласился, что чрезвычайно маловероятно, то и пусть с ним — главное, что я буду часто находиться рядом с Петрой, — она заметно помрачнела и утратила значительную долю интереса к поиску Смотрителей, веснушки повисли темной вуалью, сквозь которую невозможно было рассмотреть её глаз, и вся она начала ускользать от меня. Я, конечно же, предпринял отчаянную попытку исправить положение: пошёл на попятную, согласился принять третьего человека в нашу компанию, даже стал умолять, просить, требовать, чтобы она рассказала своему соседу о порхающих Библиотекарях, попробовала привлечь его к нашим поискам, но Петра в ответ только молчала, раскачиваясь в воздухе подобно маятнику, в котором осталась лишь одна фаза — удаляющаяся.