Усоногий рак Чарльза Дарвина и паук Дэвида Боуи. Как научные названия воспевают героев, авантюристов и негодяев

Как и в случаях с Ferussacia bourguignatiana, Cartwrightia cartwrighti и Rivulus roloffi, по большей части названия, данные в честь самого автора, появляются не из-за его эгоистических устремлений, а из-за возникшей путаницы. Бывает дым и без огня. Но порой огонь все же полыхает. В 1785 г. Зигмунд фон Хохенварт назвал в свою честь ночную бабочку Phalaena hochenwarthi – по крайней мере, мы вынуждены это предположить, так как выбор названия он не объяснил. Точно так же в 1937 г. коллекционер и писатель-натуралист Айвен Сандерсон мимоходом упомянул в научно-популярной книге летучую мышь, которую назвал Hipposideros sandersoni

. Хотя он ничего не сказал об этимологии названия, можно предположить, что он хотел таким образом застолбить его. Куда яснее ситуация с названием носорога Rhinoceros jamrachi, которое в 1875 г. дал Уильям Джамрах, увидев всего одного живого носорога, отправленного в Англию. Джамрах был торговцем экзотическими животными, а не ученым, но явно был весьма высокого мнения о собственном вкладе в науку. Он пребывал в уверенности, что «его» носорог – это новый, ранее неизвестный вид, и, рассказывая о своем споре с несогласными с ним зоологами, писал: «Я топнул ногой и воздал хвалу науке»[42]. На случай если читателей это не убедит, он закончил статью так: «Я доволен тем, что присвоил название одному из ТРЕХ НОВЫХ ВИДОВ носорогов, которых самолично, живыми, привез в Англию»[43]. Так что, хотя Джамрах не говорит прямо, что назвал R. jamrachi

в свою честь, это довольно очевидно. К несчастью для Джамраха, он сильно заблуждался: «его» новый носорог был всего лишь еще одним представителем давно известного вида индийского носорога, которому Линней дал название Rhinoceros unicornis задолго до Джамраха. Второй шанс на номенклатурное бессмертие представился ему в 1906 г. с казуаром Casuarius jamrachi (на этот раз названным в его честь Вальтером Ротшильдом), но и тут ничего не получилось, так как оказалось, что такого вида не существует (образец, скорее всего, относился к виду C. benneti, казуар-мурук). Сегодня названия Rhinoceros jamrachi

и Casuarius jamrachi – просто невалидные синонимы, а сам Джамрах и «его» носорог с казуаром давно позабыты. Единственное видовое название jamrachi, которое используется сегодня, – это улитка Amoria jamrachii, но только названа она не в честь Уильяма Джамраха, а в честь его отца Чарльза. Так и вижу, как Уильям топает в бешенстве ногами, узнав об этом.

Уловки Линнея и случайное упущение Джамраха могут создать впечатление, что никто никогда не признается в том, что назвал новый вид в честь себя самого. Это верно, но не совсем. Признания в таких вещах встречаются крайне редко, но благодаря некоему полковнику Роберту Тайтлеру есть как минимум один пример, который не вызывает сомнений. Тайтлер был офицером бенгальской армии, служившим в Индии, и увлеченным натуралистом-любителем, который наблюдал и собирал птиц, млекопитающих и рептилий. В 1864 г. он написал короткую статью, описывающую новый, по его мнению, вид циветт с Андаманских островов (как и носорог Джамраха, новая циветта Тайтлера не выдержала испытания временем: вскоре выяснилось, что это просто хорошо известная гималайская циветта, Paguma larvata

). Без долгих предисловий статью он начал так:

«Поскольку млекопитающие, найденные на этих островах, должны представлять интерес, позволю себе прислать следующее описание НОВОГО вида Paradoxurus, который я назвал в свою честь – PARADOXURUS TYTLERII»[44].

Тайтлер, как и многие персонажи, рассказы о которых украсили эту главу, был любителем. Возможно, он не знал, что среди профессиональных ученых называть виды в свою честь считается дурным тоном. Или, возможно, он испытывал самоуверенность, традиционно присущую офицерам имперской армии, и чужое мнение его не интересовало. Так или иначе, дав новому, как он думал, виду свое имя Paradoxurus tytlerii, он недвусмысленно выразил свои намерения – и тщеславие – прямо на бумаге.

Итак, у любого есть возможность назвать вид в свою честь, но это моветон, и, за редким исключением, никто так не делает, что представляется разумным, но все же вызывает удивление. В конце концов, ученые – авторы названий являются (вопреки стереотипам) такими же людьми, как и все остальные. Среди них есть люди скромные и есть хвастуны, те, кто любит держаться в тени, и те, кто считает себя центром Вселенной; есть те, кто уважает социальные нормы, и те, кто их попирает; есть ученые, которые противятся искушению, и те, кто не может перед ним устоять. Любопытно, что искушению назвать вид в свою честь все же никто (за редким исключением) так и не поддался.