Усоногий рак Чарльза Дарвина и паук Дэвида Боуи. Как научные названия воспевают героев, авантюристов и негодяев

Меня много раз уверяли, что подобное нарциссическое самовозвеличение недопустимо, но, как оказалось, это не так. Международный кодекс ни ботанической, ни зоологической номенклатуры этого не запрещает, поэтому придуманное мной название Paradisaea heardii могло бы стать вполне законным, а наука и сама птица навсегда остались бы с этим названием. На самом деле некоторые ученые называли виды в свою честь, хотя таких названий мало, потому, видимо, что среди систематиков это считается моветоном. Так делать просто не принято, но если все же такое происходит – крайне редко, разумеется, – все закатывают глаза в недоумении.

Впервые такое недоумение было выражено в отношении не кого-нибудь, а самого Карла Линнея, который (как вы помните) изобрел биноминальную систему, создав возможность называть виды в честь кого угодно, в том числе и себя. Любимым растением Линнея был нежный лесной полукустарничек с ползучими побегами, который иногда называют зонтичной травой или лесным чаем. (На шведском, родном языке Линнея, он называется не столь красиво – giktgräs, или трава подагры.) Ее научное название Linnaea borealis (линнея северная), а точнее, Linnaea borealis Linnaeus – добавление «Linnaeus» указывает на автора названия. Поэтому часто можно встретить утверждение, что Линней назвал род

Linnaea в честь самого себя. На самом деле не все так просто.

Вот история о том, как линнея получила свое имя. Раньше ее называли Campanula serpyllifolia

, как и целую группу отдаленно похожих растений, встречающихся от крайнего севера Европы до Средиземноморья. Линней, однако, понял, что северные растения – совсем не то же самое, что южные (хотя их колокольчатые цветки похожи, сегодня северные и южные виды относят к совершенно разным семействам растений). Следовательно, северной разновидности было нужно новое название, и в книге «Genera Plantarum» (1737) Линней назвал ее Linnaea. Звучит как восславление самого себя – вот только Линней указал, что автор названия не он, а Ян Фредерик Гроновиус (пожилой голландский ботаник, который был покровителем и другом Линнея). Так что, по крайней мере если верить Линнею, его именем растение назвал именно Гроновиус.

Если автор названия Гроновиус, то почему в конце стоит имя Linnaeus? В более позднее время так бы и произошло, но в случае столь старых названий имеется технический нюанс. В ботаническом кодексе говорится, что самой ранней авторской публикацией для установления приоритета в названиях растений считается книга Линнея «Species Plantarum», 1753 г., и все названия, которые там фигурируют, получают приписку Linnaeus, даже если Линней только записал название, уже присвоенное кем-то другим. Именно так, по крайней мере на первый взгляд, вышло с линнеей северной Гроновиуса.

Значит, можно снять с Линнея обвинения в нарциссизме и возвеличивании своих заслуг? Если копнуть глубже, то выясняется, что все-таки нет. В биографии Линнея, написанной в 1971 г., Уилфрид Блант предположил, что Линней сам способствовал тому, чтобы «[растение] было переименовано в Linnaea borealis в его честь». Хотя Блант высказал это обвинение лишь вскользь, не предоставляя доказательств, оно, скорее всего, правдиво. Линней славился тщеславием и вовсе не был склонен недооценивать свой вклад в ботанику; он явно считал, что заслуживает названия в свою честь, даже если ему придется самому приложить к этому руку. Обратите внимание на следующее: имеется рукопись 1730 г., которая позднее (в 1736 г.) превратится в «Fundamenta Botanica». В рукописи Линней сравнивает морфологические признаки двух растений: одно под названием

Campanulam, а другое Linnaeam. Судя по этому сравнению, он уже тогда решил, что северная разновидность Campanula serpyllifolia отличается от южной и нуждается в новом названии и что это новое название должно быть непременно Linnaea

(или что-то в этом роде). А учитывая время написания этого труда, весьма маловероятно, что название действительно было предложено Гроновиусом. В 1730 г. Линней был 23-летним студентом-медиком, еще учившимся на втором курсе университета в Упсале. Он только начал завоевывать репутацию как ботаник, и до встречи с Гроновиусом оставалось целых пять лет (это произошло, когда Линней отправился в Голландию). Даже если бы до 1730 г. Гроновиус вообще что-нибудь слышал о Линнее, то, конечно, ему бы и в голову не пришло назвать растение в его честь, особенно учитывая, что в то время названия в честь людей не были обычной практикой. Вернемся еще на год назад. В другой рукописи, на этот раз «Spolia Plantarum» от 1729 г., северной разновидности Campanula serpyllifolia присвоено название Rudbeckia. Но под словом Rudbeckia видны следы подчистки, и очень похоже, что раньше там было написано Linnaea. Невозможно представить, чтобы Гроновиус назвал растение в честь Линнея в 1729 г. или раньше.