Утешение философией

VIII. Итак, нет никакого сомнения, что эти пути к блаженству на самом деле уводят в сторону от него. Они не могут привести человека туда, куда, как кажется, обещают. Насколько же спутаны они со злом, я вкратце покажу. Если ты пытаешься скопить деньги, то вынужден будешь их отнять у того, кто теперь владеет ими. Жаждешь почетных должностей – преклонишь колена перед дающими их, желая всех превзойти – обесславишь себя унижением. Стремишься к могуществу – на тебя обратится вероломство подданных, и ты будешь окружен опасностями. Ищешь славы – но отречешься от нее из-за трудностей и беспокойства, связанных с ней. Желаешь проводить жизнь в наслаждениях – но кто же не станет презирать и не сочтет ничтожнейшим человека, порабощенного страстями своего тела? Ведь те, которые ставят блага тела превыше всего, стремятся к обладанию столь малой и хрупкой вещью. Ибо разве можешь ты превзойти слонов величиной тела, а волов – силой или, быть может, тигры уступят тебе в ловкости? Обратите же свой взор к простору небес, их неизменному и стремительному вращению и перестаньте, наконец, восхищаться вещами, которые не имеют подлинной ценности. Ведь даже небо достойно восхищения не из-за этого вращения, но из-за того порядка, посредством которого оно управляется. Что касается внешней красоты, то она преходяща и более быстротечна, чем весеннее цветение. Если бы, как говорит Аристотель[115], люди обладали глазами Линкея[116] то они своим взглядом проникали бы через покровы. И если бы можно было увидеть то, что находится внутри человека, разве не показалось бы безобразным тело Алкивиада[117], славившегося своей красотой? Следовательно, то, что человеку кажется прекрасным, не вытекает из его природы, но является следствием слабости взирающих на него глаз. Теперь поймите, сколь тщетно желать блага красоты лица и тела. Ведь то, чему поражается человек, может быть уничтожено жаром горячки за три дня. Из всего этого следует, что и эти блага не могут дать того, что обещают, и не являются собранием всех благ; они не указывают путей к блаженству и сами не делают людей блаженными.

VIII. Сколь горько людям знать, что жалким инесчастнымНезнание закрыло путь.На дереве цветущем вам искать не стоит,Конечно, золота. [Зачем?!]

Не стоит и срывать с лозы каменьев редкихИ ставить сети на горах,Чтоб рыбу изловить. Вам коз в тирренских мелях,Конечно, не искать. К чему?В науку погрузившись, вы познали, люди,Отливы моря, глубинуМорскую тайную, что жемчугом богатаИ словно в пурпуре лежит,

Узнали вы, брега какие изобильныНежнейшей рыбой, брег какойЕжами населен колючими морскими.Познал и это человек.Но где блаженство то, к которому стремятсяВсе смертные? И знают лиИ ведают в печальной слепоте несчастнойОни, что скрыто в небесах

Высоких, полных звезд, и в глубочайших недрах?Туда проникнуть тщетно им.Так что же у небес просить теперь мне должноДля этих ослепленных душ?Что пожелать мне нужно им? Быть может,это?Вокруг богатств кружатся пустьИ почестей. Пускай несут обмана злого

Ярмо – прозреют их глаза!

IX. – Достаточно много говорилось уже о том, что представляет собой обманчивое счастье. Теперь, если ты обрел проницательность, наступило время раскрыть, в чем состоит суть истинного счастья.

– Из твоих рассуждений, – ответил я, – вижу, что невозможно получить ни достатка через богатство, ни могущества посредством царской власти, ни уважения с помощью почестей и чинов, ни знаменитости через славу, ни радости посредством наслаждения. А причины, вследствие которых так происходит, я вижу, мне кажется, как бы через узкую щель, но мне хотелось бы узнать об этом от тебя подробнее.

– То, что просто и неделимо по природе, человеческое заблуждение разделяет, и это уводит от истинного и совершенного к ложному и несовершенному. Может быть, ты считаешь, что могущество не имеет ничего, в чем бы нуждалось?

– Нет, – ответил я. – Ты прав, ведь если чему-нибудь в каком-либо деле не хватает собственной силы, то оно нуждается в поддержке извне.

– Согласен.

– Итак, достаток и могущество одной и той же природы.

– Да, кажется, так.