Утесов. С песней по жизни

ТРЕТИЙ. Не могу выбрать. Вот вы сами посудите, ну на какой мне из трёх жениться, если любят меня все три одинаково, комнаты у всех у трёх с центральным отоплением, к любой приедешь обедать, так обед сготовит – пальчики оближешь.

Д. И часто вы у них обедаете?

ТРЕТИЙ. Зачем часто. У каждой через два дня на третий.

Д. А из чьих же продуктов они готовят?

ТРЕТИЙ. Из своих.

Д. Из своих? Так зачем же вам жениться, молодой человек, так и живите. Покуда у них продукты не кончатся.

ТРЕТИЙ. Я бы и не женился, если бы не картины.

Д. Какие картины?

ТРЕТИЙ. Всякие, дедушка. И наши, и заграничные. Можете себе представить, ведь я каждую картину из-за них по три раза смотрю. А ведь другую картину и один-то раз посмотреть – сил не хватает, а я три. Я и "Воздушного извозчика" три раза смотрел, и "Актрису" три раза…

Д. Неужели и "Черевички" три?..

ТРЕТИЙ. Три.

Д. Господи, как же вы выдержали?

ТРЕТИЙ. А что сделаешь… Вот она звонит, а какая из трёх – неизвестно. А вдруг это Валерия. Если Валерия, то не иначе как она меня хочет сегодня вечером на "Тётку Чарлея" пригласить. Я я эту тётку уже два раза видел. Я свою родную тётку и то реже вижу.

Д. Что же мне ей всё-таки сказать? Подойдёте вы или нет?

ТРЕТИЙ. Прямо не знаю. А вдруг Валерия. Если бы сначала узнать.

Д. Почему не узнать. Узнать это можно. (Говорит в телефонную трубку.) Сейчас он, барышня, подойдёт. Да вы не волнуйтесь, барышня. Вас как зовут-то? Как? Милиция Николаевна.

ТРЕТИЙ. Как, как?

Д. Милиция.

ТРЕТИЙ. Чёрт возьми, у меня такой нет. У меня Калерия, Валерия и Фиса. А Милиция это чья-то чужая невеста.

Д. Опять стало быть обсечка. (В трубку.) Вы, Милиция, обождите маленечко, потому что он пока подойти не в состоянии. (Третьему.) Вы значит не Шура?

ТРЕТИЙ. Нет. Д. А который же из вас Шура?

ТРЕТИЙ. Шура? Вон на спине лежит.

Д. Вот этот с синячищами? (Показывает на взлохмаченного, храпящего джазиста, который лежит на спине с широко открытым ртом и огромными синяками под глазами.)

ТРЕТИЙ. Ну, да.

Д. Скажи, пожалуйста. Точно. Брунет с голубыми глазами. (Будит его.) Молодой человек, а молодой человек.

ЧЕТВЁРТЫЙ ДЖАЗИСТ (мычит). М-м-м-м.

Д. Проснитесь, молодой человек. ЧЕТВЁРТЫЙ. Где я?

Д. Заявляю вам совершенно официально – вы здесь.

ЧЕТВЁРТЫЙ (хватаясь за голову). Ой, голова! В чём дело?

Д. Вас милиция спрашивает.

ЧЕТВЁРТЫЙ. Милиция? Меня нет.

Д. Да она уже знает, что вы здесь.

ЧЕТВЁРТЫЙ. Скажите, что я не могу подойти.

Д (в трубку). Говорит, что он подойти не может. (Джазисту.) Спрашивает почему?

ЧЕТВЁРТЫЙ. О господи, да придумайте же сами чего-нибудь. Видите, человек в себя ещё не пришёл.

Д (в трубку). Не пришёл ещё. Да не сюда, а в себя. (Джазисту.) Очень серчают и требуют объяснение.

ЧЕТВЁРТЫЙ. Скажите, что я ударил его по голове бутылкой, потому что он оскорбил мою даму.

Д. Вы слушаете? Ну, так вот. Он ударил его по голове бутылкой, потому что он оскорбил его даму. Что значит, какой бутылкой? Ну, какой обнаковенно по голове ударяют, уж наверное не из-под молока. (Джазисту.) Вы где были-то?

ЧЕТВЁРТЫЙ. В «Арагви».

Д. Из-под «Напареули». За то, что он оскорбил его даму. Опять двадцать пять. Ясно какую. С которой он в «Арагви» пьянствовал. Что? Ладно, передам. (Джазисту.) Просят вам передать, что вы подлец.

ЧЕТВЁРТЫЙ. Бросьте, не может милиция мне так сказать. Что вы выдумываете.

Д. Здравствуйте! Что же я по-русски не понимаю, что ли. Так и сказала. Передайте, говорит, Александру Петровичу, что он подлец.

ЧЕТВЁРТЫЙ. А я вовсе не Александр Петрович.

Д. А кто же вы?

ЧЕТВЁРТЫЙ. Александр Иванович.

Д. А кто же Александр Петрович?

ЧЕТВЁРТЫЙ. Вон с краю лежит.

Д. В таком случае действительно это она не вам сказала, а ему. Недоразумение, молодой человек, спите спокойно. (Подходит к пятому. Будит.) Александр Петрович, а Александр Петрович.

ПЯТЫЙ. Что случилось?

Д. У вас невеста Милиция Николаевна есть?

ПЯТЫЙ. Есть, а что?

Д. Она только что просила вам передать, что вы подлец.

ПЯТЫЙ. Мися – мне?

Д. Вам, вам. Еле-еле вас нашёл. Прямо замаялся. За такую работу не мешало бы на сто грамм, молодой человек».

* * *

Зайдя как-то к Утёсову, писатель-сатирик В. Е. Ардов застал у него известного джазиста, приехавшего из Аргентины. Русского языка тот не знал. А приставленный к нему переводчик, как водится связанный с КГБ, еле-еле душа в теле говорил по-испански. Все с трудом понимали друг друга, поэтому беседа не клеилась.

Вдруг Ардов, пристально глядя на аргентинского гостя, сказал:

– Лёдя, по-моему, он еврей.

И он по-еврейски спросил, говорит ли тот на идиш. В ответ джазист радостно закивал, и друзья свободно заговорили с ним на идиш к великому ужасу кагэбэшного переводчика, который ничего не понимал. А ведь ему предстояло отчитываться, о чем шёл разговор с представителем капиталистического мира.