Утренняя звезда

Он проводит пальцем по выгравированным на рукоятке воющим волкам, а потом снимает с магнитной кобуры свой пистолет, кидает его охраннику и вешает на пояс оружие моего друга. Ну разумеется, оно станет еще одним трофеем в его коллекции. Тут у Шакала загорается экран планшета, он поднимает руку, призывая всех к тишине, и отвечает:

– Да, император?

В воздухе возникает гротескная голограмма Повелителя Праха – одна гигантская голова. Из-под густых бровей смотрят проницательные золотые глаза. Бакенбарды свисают над высоким воротом-стойкой черной формы.

– Августус, к нам движется враг! Впереди идут эсминцы.

– Они пришли за ним, – тихо говорит Кассий.

– Сколько их? – спрашивает Шакал.

– Более шестидесяти. На половине из них изображен рыжий лис.

– Желаешь, чтобы я захлопнул ловушку?

– Не сейчас. Я беру на себя командование твоими кораблями.

– Ты знаешь, какой у нас уговор.

– Знаю, – поджимая губы, отвечает Повелитель Праха. – Тебе надлежит присоединиться к верховной правительнице, как и предполагалось. Препроводить Рыцаря Зари и его груз в цитадель, где о нем позаботятся мои дочери. Какой бы фокус этот авантюрист ни собирался выкинуть, мы должны узнать, что у него на уме. Оракулы свое дело знают. А теперь иди! Во имя золотых!

– Во имя золотых! – отзывается Адриус, и голова исчезает.

Шакал бросает взгляд на черных, вытащивших меня из грузового отсека челнока, и командует:

– Рабы, отправляйтесь к претору Лиценусу на мостик! Здесь вы больше не нужны!

Черные уходят, не задавая вопросов, и Шакал поворачивается к тридцати скелетам:

– Рыцарь Зари сегодня подарил нам шанс победить в этой войне прямо сегодня. Телеманусы поспешат на выручку моей сестре. Упыри и Сыны Ареса придут за Жнецом. Но они их не получат! Наша с вами задача – доставить преступников к верховной правительнице и ее стратегам в цитадель! Отбросьте в сторону ваши разногласия, – говорит он Антонии и Кассию. – Сегодня все мы – золотые! Отношения выясним тогда, когда восстание будет подавлено. Бо́льшая часть из вас жила со мной в темных пещерах. Вы были рядом со мной, когда это… существо украло то, что принадлежит нам по праву. Выродки хотят забрать у нас все! Наши дома! Наших рабов! Наше право властвовать! Сегодня мы сражаемся за нашу законную собственность! Боремся за то, чтобы нашей эпохе не пришел конец!

Скелеты жадно слушают его слова и ожидают дальнейших указаний. Культ личности, созданный Адриусом, внушает ужас. Он многому научился у меня, явно проработал мои речи и просто переложил мои слова на свою музыку! Шакал растет…

Он отворачивается от скелетов. Лилат приносит мое лезвие, докрасна раскаленное на двигателе, и протягивает Шакалу рукоять.

– Лилат, ты остаешься с флотом.

– Вы уверены?

– Ты нужна мне здесь на случай, если что-то пойдет не так.

– Слушаюсь, сэр!

Антония явно не понимает, о чем идет речь, и эти секреты ей не по нраву. Шакал вращает в руках мое лезвие, глядя то на меня, то на Виргинию, и тут его осеняет гениальная идея:

– Кассий, сколько ты пробыл у Дэрроу в плену?

– Четыре месяца.

– Четыре месяца! Тогда полагаю, что эта честь по праву принадлежит тебе, – заявляет он, кидая раскаленное лезвие Кассию, и тот с легкостью ловит его за рукоятку. – Отсеки Дэрроу руку!

– Но верховная правительница приказала доставить его…

– Живым. Мы так и сделаем. Но зачем нам везти его в бункер Октавии с действующей боевой рукой? Правительнице это ни к чему! Мы должны забрать у него все оружие. Нейтрализуем зверя – и в путь! Если, конечно, у тебя нет причин отказываться.

– Конечно нет! – быстро отвечает Кассий, делает шаг вперед, высоко поднимает лезвие, клинок которого пульсирует от накала.

– Так вот в кого ты превратился? – сквозь зубы цедит Мустанг, и Кассий пристыженно отводит взгляд. – Дэрроу, смотри на меня! Смотри на меня! – повторяет она.

Усилием воли приказываю себе забыть о клинке. Буду смотреть только на Виргинию, черпать в ее взгляде силу. Но как только перегретый металл рассекает кожу и кость моего правого запястья, я забываю о ней. Ору от боли. На том месте, где только что была моя кисть, теперь – лишь обрубок, с которого лениво капает кровь: капилляры обуглились. В воздухе пахнет горелой плотью. Корчась в агонии, я вижу, как Шакал поднимает с земли мою руку и потрясает в воздухе своим новым трофеем.

– Hic sunt leones, – провозглашает он.

– Hic sunt leones! – отзываются его люди.

60

В «Утробе дракона»