В борьбе за трон

– Монтгомери! – пробормотал король. В этот миг его взор упал на Диану, и он увидел на ее лице насмешливую улыбку: ведь если бы он не победил Габриеля, последний вышел бы с первым призом из состязаний. – Я приказываю вам сразиться со мною! – крикнул он. – Или вас, как труса, с позором выгонят с арены!

– Ваше величество, – хладнокровно возразил Монтгомери, – я робею не перед человеком, а перед королевской короной.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся король. – Это только отговорка; я сумею защитить корону; вы боитесь меня!

– Вы слышите, король приказывает! – мрачно крикнул Монтгомери и опустил забрало.

– Не деритесь с ним! – шепнул королю герцог Феррера.

Диана послала к Генриху своего пажа с той же просьбой – странное беспокойство короля озаботило и ее, – но уже было слишком поздно.

Оба противника опустили копья и с такой силой налетели друг на друга, что копья обоих разбились в щепы. Густое облако пыли скрыло их от глаз зрителей, и вдруг из него раздался страшный крик.

Осколок копья Монтгомери пробил железную чешую на шлеме короля и через глаз проник в мозжечок Генриха.

– Король умирает! – раздался крик ужаса.

Судьи подскакали к Генриху, но никто из них не посмел коснуться короля, и последний собственноручно вырвал осколок из глаза.

Кровь брызнула фонтаном из открытой раны.

– Не обвиняйте Монтгомери, – простонал король, – ведь он не виноват… я сам принудил его к бою.

Монтгомери оставил арену, не выразив ни словом сожаления, не выказав сочувствия. Слепая судьба отомстила его рукой за смерть Клары. Он был неповинен в смерти короля.

– Арестуйте графа вместе с его друзьями, лордами Дадли и Сэрреем, и пажом, – приказала Екатерина, после того как короля унесли.

Кровью Генриха была смочена фата Елизаветы – мрачное «аминь». Принцессу отвезли в Гваделаяру, где ее принял Филипп II.

Дон Карлос с восторгом и болью смотрел на нее. Это была красавица невеста, вырванная у него его собственным же отцом. С этого дня он впал в меланхолию. Дикая страсть и дикая ненависть терзали его грудь. Но как дон Карлос с болезненной страстью углубился в созерцание своей мачехи, так последняя с юным любопытством взирала на своего господина и повелителя. Она не спускала взора с человека, которому предстояло стать всем для нее, и это так бросалось в глаза, что Филипп в конце концов спросил, что она рассматривает в нем, не его ли седые волосы.

Цветущая жертва была отправлена в Эскуриал на увядание. Жгли еретиков, чтобы придать больше пышности свадебным торжествам. Филипп прилагал все усилия к тому, чтобы позолотить жалкий жребий проданного сердца. Тридцать женщин прислуживали Елизавете за столом. Ее превратили в золотую куклу с умирающим сердцем.

Дон Карлос намеревался бежать, но король удержал его; бездеятельность, на которую он был осужден, и преступная любовь, которую он не мог побороть, свели его с ума.

Филипп отобрал у него оружие и приказал обходиться с ним, как с арестованным. Тщетно со слезами молила за него Елизавета; Филипп холодно отвечал, что ради благосостояния церкви и государства он жертвует своей собственной плотью и кровью. Дон Карлос сделал попытку удавиться алмазом, но неудачно. Он подвергал себя холодному сквозному ветру, наполнял свою постель льдом, разливал по комнате воду и целыми часами почти голый с босыми ногами бродил по холодным каменным плитам. Но и все это не действовало. Дон Карлос хотел уморить себя голодом и в продолжение одиннадцати дней не принимал пищи. Когда и это не помогло, и ему стали силой вводить пищу, он объелся, чтобы умереть от этого. Наконец смерть пришла и освободила его от земных страданий.

Никто, кроме Елизаветы Валуа, его мачехи, не оплакивал его. Через три месяца и она была трупом. Она умерла с разбитым сердцем, убитая ледяной холодностью Филиппа, замогильным дыханием Эскуриала и запахом тления жертв инквизиции.

III

Возвратимся теперь во Францию.

Мария Стюарт оплакивала теперь короля, которого любила как родного отца, и так как до сих пор она была так же покорна, как и дофин, то Екатерина Медичи думала без всяких церемоний захватить в свои руки бразды правления. Диана Валентинуа была удалена, и королева приказала начать процесс против арестованного графа Монтгомери; но уже при этом она вдруг встретила сопротивление, которого ожидала менее всего. Герцоги Гизы, до сих пор искавшие поддержки у Екатерины против Монморанси, ясно увидели, что Монморанси близки к падению, и решили оставить партию Екатерины, отлично зная, что королева, раз захватив в свои руки бразды правления, уже никогда не выпустит их. Когда Уолтер Брай сообщил герцогу, что арестовали его друзей, Гиз отправился к королеве Марии Стюарт и указал ей на то, что предприняла Екатерина.

Мария Стюарт вспомнила об услугах, оказанных ей Дадли и Сэрреем, равно как и обещания, которые она дала Монтгомери, и по ее просьбе Франциск II (так звали ее супруга по вступлении на престол) отдал приказ освободить арестованных.