В черном списке

Двое из братьев были врачами и находились за границей. Юсуф и его брат владели кинотеатром «Лирик», который приносил хороший доход. Каждый третий год один из них проводил в путешествиях, в то время как другой занимался делами кинотеатра. Осенью 1960 года наступила очередь Юсуфа. Он отправился в кругосветное путешествие через Индию. Как утверждал Юсуф, все четыре брата похожи, все они холостяки и более всего ценят общество друг друга. Они никогда не ссорятся. Время, когда они собираются вместе, превращается в сплошной праздник. Юсуф Хассим не был обычным южноафриканским индийцем. Его жизненный уровень соответствовал европейскому. В глазах большинства белых южноафриканцев индийцы — хитрые торговцы и беззастенчивые эксплуататоры. Однако исследование, проведенное в 1958 году, показало, что три четверти индийского населения зарабатывало менее 1500 крон в год на семью при среднем количестве детей пять человек.

Это не мешало тому, что предрассудки против индийцев были сильными: они не христиане, они слишком плодовиты, их слишком много развелось и они бесчестны. Они держатся изолированно, а значит, не любят Южную Африку, хотя их малейшая попытка к общению и смешению с другими расами квалифицировалась как преступление против апартеида. Согласно газетному сообщению сенатор С. М. Петтерсен сказал в своей предвыборной речи в 1948 году: «Лично я хотел бы решить проблему, расстреляв их, но нельзя же пойти на то, чтобы тебя обвинили в убийстве».

Юсуф Хассим нажал кнопку. Огромные раздвижные двери из кожи беззвучно собрались и исчезли в проемах стен.

— Я думаю вам все показать, — сказал он. — А потом мы выпьем шведского пива «Три таунс», которое, надеюсь, вам нравится.

Его глаза искрились. Он был в восхищении от своей роскошной жизни в Фордсбурге.

— Дом построен с таким расчетом, чтобы можно было устраивать многолюдные приемы, — пояснил он.

В зависимости от желания гостиная могла быть уменьшена или расширена вдвое. Столы складывались вдоль стен, и освобождалось место для танцев. Танцевали около застекленного шкафа, где были собраны сувениры со всего света: миниатюрные бутылки с ликером, причудливые городские силуэты, отлитые из чугуна. Во всех углах стояли стереофонические динамики. У проигрывателя и радиоприемника кроме обычных было еще десяток кнопок, при помощи которых можно было регулировать стереофонический звук.

— Поднимемся теперь на второй этаж, — предложил Юсуф.

Нам никогда не доводилось видеть столько бессмысленных и ненужных усовершенствований. На подставках не выше дециметра от пола стояли узкие вазы, похожие на трубы, с травой из пампасов. Кактусы различных форм раскачивались в подвешенных белых конусах. Под стеклом разбросаны монеты, которые братья привозили из-за границы. Телефоны розового цвета, а мебель из металла или из покрытого черным лаком дерева, и это называлось у них итальянский и шведский стиль.

Спальни братьев, расположенные вдоль коридора на втором этаже, ни на миллиметр не отличались по размеру друг от друга.

— Но они не совсем одинаковы, — сказал Юсуф о комнатах. — У меня зеленые гардины, а мой брат предпочитает голубые.

— Здесь нет раздвижных дверей! — заметил я.

— Здесь у нас не бывает никаких праздников, — засмеялся он, будто каждое напоминание об этих грандиозных празднествах наполняло его счастьем.

Рядом находился кабинет «кинобратьев», также со стереофонической установкой. Из динамика в углу лились звуки. Мы прослушали восемь вариаций из оперетты «Май фер леди», всякий раз пытаясь продолжить разговор. Нас оглушали, как на Таймс-сквер, льющиеся со всех сторон звуки. Я смотрел на репродукцию картины Ван-Гога, на которой было изображено раскаленное солнце. Неожиданно что-то ослепило меня. Я заметил, как Юсуф на цыпочках прокрался к своему стулу и повернул один из вмонтированных в него выключателей. За изображением солнца находилась сильная лампа, которая светила через холст картины.

Юсуф наполнил пивом высокие стаканы с золотым ободком, которые он получил в придачу, когда покупал ящик шведского пива. Мы выпили. Ему было исключительно приятно принимать нас здесь, а нам, в свою очередь, было приятно побывать у него. Он хотел продемонстрировать, что человек другой расы также может хо* рошо жить в Южной Африке, ибо в отношении его это действительно было так. Ему удалось достичь этого. Я бы сам боготворил этот дом, если бы мне было девять лет.

Охарактеризовать Юсуфа Хассима можно лучше всего, рассказав о его доме с рождественскими открытками на панно, оловянными розами вокруг выключателей и раздвижными столами. Он был самый убежденный приверженец материальных благ жизни и упивался ими. Вещи существовали для него постольку, поскольку они помогали ему оставаться холостяком: он никогда не чувствовал себя одиноким.

Подобно другим индийцам он мог воспользоваться предложением государства бесплатно и навсегда вернуться в Индию. Но уже четыре поколения его рода не имели связи с родиной. Он вырос так далеко от Бенареса и священных коров, как это только возможно. Он был повесой большого города в эпоху чудес.