В черном списке

Лишь один раз прервали его речь. Кто-то насмешливо крикнул: «Эй ты, демократ!». После выступления он увел нас в кафе. Но по дороге его задержали, и мы воспользовались случаем, чтобы побеседовать с одним из националистов. Его звали не то Коетзее, не то Бота, не то Грейлинг — словом, фамилия его была одной из самых распространенных среди членов парламента. В течение нескольких минут мы успели прокатиться на хорошо знакомой словесной карусели: «Смешение рас… самое лучшее для туземцев… укреплять нашу самостоятельность… национальное самоубийство… не можете ли вы пожить здесь несколько лет… мы не бессердечные садисты, мы следуем заветам Библии… не для порабощения туземцев, а для их освобождения…»

Лесли по-своему был доволен, наблюдая мрачное сумасшествие вокруг.

— Ты думаешь, что африканцы сидят под деревьями и покуривают, — бросил он вслед уходящему буру. — Смерть апартеида дарует физическую свободу черным и духовную белым.

Неподалеку сидел министр по делам образования для банту Вилли Марее. Над его верхней губой красовались тонкие черные усики.

Лесли Рубин сказал:

— Ясно только одно: ни одно решение проблемы, в защиту которого мне довелось выступать, не имело шансов быть одобренным или принятым. Демократия мертва. Я говорю для протокола. Другой раз кажется, что в этом и есть смысл всего, что я делаю. Однако я представитель большинства населения нашей страны. Без меняй некоторых других у него не было бы никакого голоса вообще, И в то же время мы больше не чувствуем себя одинокими. Ведь мы обращаемся ко всем людям наземном шаре. Изо всех южноафриканцев мы больше всех имеем друзей.

Выглядел он несоразмерно своим словам. Пятидесятипятилетний маленький мужчина с огромной сигарой во рту. Глаза хитро прищурены и полны юмора. Мы подружились семьями. Несколько позднее он выехал в Англию, затем в Данию и Швецию и стал инициатором кампании по сбору средств в пользу угнетенных рас.

Мы встречались с ним и в Гане, где он сейчас работает начальником Института по вопросам законодательства. Когда его мандат истек, иммунитет парламентария перестал служить ему защитой. Вне стен сената он за свои выступления рисковал получить год тюрьмы.

Он пожертвовал своей адвокатской карьерой, своим положением, деньгами, все отдал делу защиты африканцев. После этого немногие белые осмеливались прибегать к его услугам.

Министр юстиции предписал проверять политические воззрения новых адвокатов, прежде чем допускать их до работы. Министерство юстиции должно назначать судей по признаку расового и национального происхождения. До сих пор суды были единственным в стране институтом, не охваченным коррупцией.

Лесли Рубин сравнивал это с Германией. «Внутренняя эмиграция» думала, что она может приносить пользу, оставаясь в стране, но это было лишь удобной ложью. Режим не стал мягче оттого, что множество антинацистов из чувства долга продолжали оставаться на своих постах. Несмотря на признаки недовольства среди бурской интеллигенции, официальная Южная Африка достигла такой стадии жестокости, что многие люди с чувствительной совестью усмотрели в эмиграции альтернативу уходу в подполье.

С тех пор многие лидеры либералов бежали из страны, чтобы извне усилить нажим на Союз. По принуждению или по доброй воле они признали своей родиной всю Африку.

БЕЛОЕ ДРЕВО ЗНАНИЙ

Стелленбош — это южноафриканский Кэмбридж: университетский город из дубов и низких белых коттеджей, населенный бурскими студентами и небелыми. По обеим сторонам его на склонах разбросаны виноградники. Городок одиноко лежит среди гор, хотя находится всего в одном часе езды на автомобиле от прелестей Кейптауна.

Шеф информации считал, что нам следует встретиться с некоторыми людьми в правлении Южноафриканского бюро по расовым проблемам (SABRA).

Мы встретили их на университетской кафедре по изучению народов банту и социальной антропологии. Кафедра расположилась в бывшем помещении библиотеки, напоминавшем летнюю дачу. Здесь мы пили кофе, рассматривали витрины с изъеденными молью шкурами обезьян, древними тамтамами и щитами воинов.

SABRA — это мозговой трест идеологии апартеида. Сборище профессоров Стелленбоша, где воспитывалось большинство лидеров — националистов, стремится, с одной стороны, разумно аргументировать деятельность правительства, а с другой — разработать новые законы, чтобы воспретить общение рас. Профессор национальной экономики Й. Сади, пользующийся вместе с Ником Оливье широкой известностью, сообщил, что SABRA критикует правительство за то, что оно не устанавливает контакта с африканскими лидерами. SABRA — это совесть правящих кругов.