В черном списке

Профессор Сади, в опрятном жилете, с пестрой бабочкой, был любезен и учтив, как никто, — тип деликатного служителя науки, полная противоположность господину Циммерману. Остальные представляли собой хор поддакивателей и были похожи друг на друга. Я не мог не удивляться, глядя на этих людей. Не помешались ли они немного от своих мудрствований? Они, казалось, не желали страданий другим людям. Поэтому охватывало сомнение, видели ли они, хотя бы мельком, сидя в дубовых рощах Стелленбоша, как применяется их система в жизни. Ведь тысячи людей в стране даже не догадываются, что их передвигают как оловянных солдатиков лишь во имя фантазии, родившейся в головах нескольких странных философов.

Мы говорили об известных вещах, но беседа текла по необычному для Южной Африки руслу. Эти любезные профессора стояли выше подлостей политики и чувственных предрассудков. Разбавляя кофе молоком, мы рассматривали схему этнических группировок. Но мы не обсуждали, как осуществляется таинственный контакт между порами кожи и кровяными шариками, если здороваться с черным за руку, не касались взгляда всевышнего на апартеид. Мы находились среди преобразователей мира; но мира, о котором они мечтали, мы здесь не нашли. Я поэтому даже несколько усомнился: не сумасшедшие ли они в самом деле и не воображает ли себя один из них телефоном, другой — разбитой вазой, а третий — Галилеем.

— Банту, — говорили эти ученые мужи из SABRA и проводили непреодолимую границу между черными и белыми. — Банту, банту, банту.

Я понял, что пропасть между либералами и националистами-бурами имеет прямое отношение к самому понятию «свобода». Не объясняется ли неприязнь буров ко всеобщему образованию их страхом перед черными? Профессор Мориц Поп из Кейптауна заявляет: «Свободные школы призывают к дискуссиям, аплодируют оригинальности и новым идеям. Факты для фактов считаются бесполезными. Для нас университет — центр исследований и открытий, для буров — место, из которого человек лишь высасывает знания и безоговорочно признает, например, историю как серию неопровержимых истин».

Кому такое обучение приносит пользу? Правящему классу, людям, приспособившимся к временам новой предприимчивости и быстрого социального прогресса. Но у правящей партии нет такого опыта. Их предки оставили Европу, когда там еще не было промышленности, и жили в необыкновенно статичном обществе. Поэтому первой необходимостью был не пытливый интеллект, а традиция и, следовательно, глубокое уважение к учености. Порицание авторитета считалось святотатством в крестьянском обществе. «Он очень компетентный человек, но он заблуждается, когда склоняет голову перед принципом дьявола — правом критиковать», — так говорил Пауль Крюгер о Котце, когда того вывели из состава верховного суда в Трансваале.

Тоталитарная система образования для банту не просто мошенничество. Представители SABRA не отрицают, что она лишь в какой-то степени пригодна для банту. Л многие националисты считают ее примером воспитания, какое им хотелось бы иметь.

Профессор З. К. Мэттьюс, африканец, ректор университета Форт-Хейр, который до 1960 года был открыт для всех рас, с введением преподавания на языках банту оставил свой пост. Он считал английский язык более полезным. Его точка зрения вызвала суматоху. Буры все годы боролись за свой язык. На международную изоляцию они не обращали внимания: своеобразие и самостоятельность для них были важнее свободы и связей. Народом банту были возвращены их язык и их институты. Буры еще со времен английского господства знают, что значит культурный гнет. Следовательно, сейчас банту должны быть безгранично благодарны им.

Это превратное поспешное умозаключение, казалось, запало в душу и представителям SABRA. Однако перед нашим уходом самый старший из них, доктор Губерт, полностью разрушил логическое здание профессора Сади:

— Называйте, пожалуйста, все это предрассудками! Мы так воспитаны. Я вырос в поместье, где были черные слуги. Моя мать запрещала мне с ними разговаривать. Когда они входили в дом, я отворачивался.

Профессор Сади бросил на него снисходительный взгляд. Мы прошли между витринами с этнографическими экспонатами, рассказывающими о жизни и быте банту. Но на прощание доктор Губерт неожиданно разразился новой тирадой.

— Неужели люди не могут понять, что мы не желаем превратиться в черных? Попытайтесь убедить европейцев, что мы не угнетаем черных, мы хотим только сохранить чистоту нашей расы.

Вскоре после этого мне довелось прочитать сочинение доктора Г. Элоффа из SABRA, которое подтверждало самые серьезные опасения, высказываемые газетой «Ди Фольк»: смешанные браки в связи с разрушением дыхательных органов ведут к вырождению потомства.

Профессор национальной экономики Сади, учтиво покашливая, просил полюбоваться зябликом, который проглатывал жука.

— Жаль, что вы не можете остаться на весь день, — сказал он, — мы посидели бы на траве, поболтали, выпили бы шерри, послушали скрипку и погуляли по дубовым аллеям.