В другой раз повезет!

– Чтобы понять, сколько у яйца желтков, нужно его разбить.

– Сэм – настоящий философ, – кивнула Нина. – А знаешь, что он сказал мне в прошлый приезд, когда я без конца жаловалась на соседку?

– Чем прошлая соседка не угодила? – поинтересовалась Эмили.

– Я уже не помню толком. Зато хорошо помню совет Сэма. Он сказал: «Сначала свой огород прополи, а потом в соседский заглядывай».

Мы втроем замыкали процессию до самого возвращения на ранчо.

Нина вызвалась распрягать лошадей с Сэмом, так что я отправился помогать Максу с фуршетом. Когда мы подходили к крыльцу, Эмили забежала вперед и, помявшись, произнесла:

– Вард, Нина порой ведет себя бестактно и высокомерно, но у нее доброе сердце! И кстати, мне нравится ваш выговор! Если у человека акцент, это еще не значит, что он невежа! Просто у нас с Ниной было больше возможностей…

Она сорвала розу с вьющейся плети, заткнула ее мне за ухо, развернулась и поспешила в дом.

Я еще немного постоял на крыльце, размышляя о матери Ханны и Джуди. Интересно, она так и осталась жить в обитом рубероидом домишке, где растила детей? В любом случае она сносила лишения гораздо более стойко, чем мисс Пэм. Бедная моя матушка! Та чуть не умерла от горя, когда ее драгоценный отпрыск, Говард Стоваль Беннет-третий, нанялся простым работягой на стройку плотины Гувера. А если бы она услышала, как Нина хвалит мою грамматику… Представляю ее лицо. Наши предки до седьмого колена были до ужаса образованными, хоть и ограниченными в средствах, а сама матушка с отличием закончила Университет Теннесси.

Когда я зашел, Эмили стояла у стола, где обычно выкладывали свежую почту, и держала в руках конверт.

– Порция написала? Прекрасно! – сказал я.

– Если бы… – вздохнула Эмили. – Нет, письмо на ваше имя. Почтовый штемпель Вистлера, штат Теннесси. Вы оттуда родом?

– Да. Наверное, от родителей.

– Отправитель Дэниэль Хорн. Или Даниэлла? Много завитков…

Я взял конверт и не глядя засунул его в карман.

– Кто такой Дэниэль? Или все же Даниэлла?

– Дэниэль, – сказал я. – Никто. Давний знакомый родителей.

Я вынул розу и заткнул ее за ухо Эмили.

– Возьмите. Еще уроню в раковину, пока буду мыть посуду.

Я пошел на кухню, умылся и надел чистый фартук поверх пыльной одежды. Оставшись один, тут же вынул дядино письмо из кармана, разорвал на мелкие кусочки и швырнул в мусорное ведро.

Глава восьмая

Вечером того дня гости собрались в библиотеке. Я курсировал с подносом фирменных коктейлей Макса, в которых весело болтались яркие вишенки.

– Если она предсказательница, это еще не значит, что она способна наколдовать себе состояние! – говорила Нина.

Назавтра намечался маскарад в Большом бальном зале в Рино, и разговоры весь день, даже во время конной прогулки, вертелись вокруг костюмов. Нина цапнула бокал с подноса и подмигнула:

– Спасибо, Кашемирчик!

Маргарет сверилась с наручными часами.

– Я тоже умею предсказывать будущее. Фотограф прибудет через полчаса и сделает прекрасный групповой снимок. Я спрашивала, не нужно ли приехать пораньше, однако он утверждает, что на закате самый выгодный свет: мол, мы будем сногсшибательны. Я сказала: «Разумеется! Только не будем, а есть!» И не волнуйтесь, дамы, наш мастер преподает в университете и проявляет снимки в собственной лаборатории. В прессу ничего не просочится!

Наивная Маргарет всегда говорила одно и то же перед приездом фотографа и свято верила, что гостьи будут хранить снимок и ностальгировать. Лично я сомневался. Представляете, достает кто-то фото из памятного альбома и рассказывает:

– А это я в Рино! Торчу на ранчо «Скачок в будущее». Жду развода.

Я был уверен, что фотографии оказываются в мусорке или в дальнем ящике стола. Однако, смотрите-ка, фотография, которую вы нашли, была кому-то дорога – на обороте даже подписаны имена карандашом! Марта, Тереза, Анна, Рене, Нина, Эмили и Мэри Луиза. А также Сэм, Вард, Макс и Маргарет. Кажется, настоящее имя Цеппелины – Анна. Или Рене… Хм. В принципе, она могла быть и Терезой. Впрочем, неважно. Для меня она навсегда останется Цеппелиной.

Хотите желе? Нет? И правильно делаете! На десерт постоянно приносят желе. Тоже мне десерт! Желе наводит на мысли о смерти. Каждый раз на похоронах у пациента я смотрел на осиротевших детей и овдовевших супругов и думал: «Уф! Надеюсь, вы любите желе, потому что неделю-другую вам его будут таскать ведрами». Почему трясущаяся масса с кусочками ананасов, нелепо украшенная зефирками, считается обязательным блюдом для скорбящего? Хотя, конечно, важен не подарок. Важно желание позаботиться.

Вернемся к ранчо. Как же долго я мечтал рассказать эту историю! Спасибо, что даете возможность наконец выговориться!