В другой раз повезет!

Итак, ранчо. Я ничуть не удивился, что Эмили принарядилась для фотографии. На ней было красивое яркое платье в цветочек с красно-розовым узором – я видел его утром на бельевой веревке. Платье шло к сапогам от ядовитых тварей и розе, которая до сих пор алела в ее кудряшках. Даже Нина прихорошилась: причесалась, умылась, сняла револьвер (жемчужную нить, разумеется, оставила) и надела полупрозрачное платье цвета лаванды, отчего глаза ее тоже казались слегка фиолетовыми. И пока она ничем не нарушала приличий. Разве что закинула ноги на ручку обитого ситцем кресла, а не села прямо, скрестив лодыжки, как предписывала Эмили Пост.

– Что она за ясновидящая, если не предсказала собственную судьбу? – заметила Цеппелина.

Она стояла за креслом, положив руки на спинку (к слову сказать, это было ее любимое кресло). Нина намеренно ее игнорировала.

– Знания о самом себе многим людям недоступны, – сказала Эмили. – Как «слепая зона» у автомобилистов.

– В «слепой зоне» такой величины поместился бы океанский лайнер! – фыркнула Цеппелина. – Эта женщина отгрохала самую большую библиотеку в штате, а сама даже не умела читать! Зачем покупать книги, которые никогда не прочитаешь? Нет большего транжирства, на мой взгляд!

– А как же азартные игры? – возразила Эмили. – А некоторые тратят сотни долларов на одежду, которую потом не носят. Книги не транжирство, книги – инвестиция!

– Эмили права, – поддержала Нина. – Книги дарят надежду. У меня целые стопки романов, до которых я еще не добралась. Только ради книг и стоит жить.

– Но вы-то умеете читать! – спорила Цеппелина.

– Когда Порция была маленькая, я читала ей вслух смешные истории, – сказала Эмили. – Наверное, этой женщине тоже кто-то помогал. Когда Милтон ослеп, ему читали дочери.

– Милтон? Кто это? – спросила Мэри Луиза.

Эмили и Нина переглянулись.

– Милтон Брэдли, – пояснила Нина. – Который придумал настольные игры.

– Я и не знала, что он слепой! – сказала Мэри Луиза. – Боже, в детстве я обожала играть в «Жизнь». Я всегда обыгрывала сестер, поэтому они отказались иметь со мной дело, и я стала играть сама с собой.

– И как? Выигрывали? – спросила Нина.

– Когда играешь один, проиграть невозможно, – объяснила Мэри Луиза.

– О, такое тоже случается. Чаще, чем вы думаете… – сказала Нина.

– Что же с ней произошло, Маргарет? – спросила Эмили.

– С кем?

– С миллионершей.

– Эйли Бауэрс? – переспросила Маргарет. – О, она пережила и мужей, и детей. И деньги, кстати, тоже. Умерла в нищете и одиночестве в одном из приютов Сан-Франциско. Лет тридцать назад.

– Я тогда была ребенком, – задумчиво промолвила Эмили. – Подумать только – мы могли встретить ее на улице! Вот если бы она посоветовала моей матери не пускать меня замуж за Арчера!.. Хотя вряд ли я ее послушала бы…

– А все-таки, – не сдавалась Цеппелина, – если эта самая Бауэрс была ясновидящей, почему она не предсказала свое будущее? Нет, все ясновидящие – шарлатаны!

– Откуда вы знаете? – возмутилась Нина. – Представьте, увидела она свою судьбу, стирая пальцы до костей в прачечной. Разве она поверила бы, что станет сначала самой богатой женщиной в Штатах, а затем нищенкой? А когда все так и случилось, она поняла, что у нее дар.

– Сомнительный дар, – заметила Эмили. – По-моему, нет ничего ужасней, чем предвидеть. Если бы я с утра знала, что меня ждет, я бы вообще из постели не вылезала!

– Бывают вещи и похуже, – сказала Нина. – Например, реализовать мечту всей жизни и понять, что вообще не этого хотела.

Цеппелина, храни ее бог, принадлежала к разряду тетушек, которые считают, что жизнерадостность продлевает жизнь, и хитрыми маневрами уводила беседу от грустных тем.

– Дамы! – воскликнула она. – Мы отошли от главного! Что мне надеть на маскарад? Самый простой вариант – ковбойский костюм, однако в него много кто нарядится, и к тому же я ненавижу джинсы. В них не сядешь! Жмут так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Нина запрокинула голову и лучезарно улыбнулась:

– А вы не садитесь! Танцуйте весь вечер на столе.

Она наклонилась к Эмили, чокнулась с ней бокалом и провозгласила:

– За бунтарей!

– Ох, милочка, в вашем возрасте я вволю натанцевалась на столах, а теперь предпочитаю одеваться удобно.

Цеппелина вдруг радостно всплеснула руками:

– Слушайте! Я поняла! Наряжусь ясновидящей! Разве это не шаль гадалки?

Тут она схватила за уголки скатерть – с бахромой и в турецких огурцах. Страшно довольная идеей, Цеппелина рванула скатерть, как делал это Сэм.

Стол перевернулся, посуда полетела в разные стороны, стеклянный шар со снегом, словно пушечное ядро, просвистел прямой наводкой в поднос с коктейлями.

Цеппелина испуганно прижимала скатерть к груди и твердила:

– У Сэма получалось… Я была уверена… Ведь у Сэма получалось!

Нину в воздушном платье окатило шампанским, и она вскочила с кресла.

– Блестяще! – воскликнула она, отбежала к окну, где было больше света, и стала вытирать платье салфеткой. Потом зарылась лицом в штору. Я увидел, как подрагивают ее плечи.

Маргарет выцарапала скатерть из рук Цеппелины и принялась утешать: