В другой раз повезет!

– Сколько шотов выпила Каланча? – спросил я.

– Мно-ого, – протянула Эмили и попыталась сосчитать на пальцах, но никак не могла попасть рукой по руке.

– Три, чтыре, пть, – бубнила она. – А я выкидывала на зднее сиденье. Слнце – молодец!

Эмили попыталась погладить себя по голове, однако это у нее тоже не вышло.

Я похолодел.

– Заднее сиденье? Вы пили шоты рядом с водителем в такси?

– Не-а, – сказала Эмили и потрясла головой, отчего потеряла равновесие и была вынуждена ухватиться за стену. – В моей мшине…

– Только не говорите, что вели машину в таком состоянии! Пожалуйста!

– Я не вела, – объявила Эмили, выпрямляясь. Потом добавила, старательно артикулируя: – Вела Нина.

Потом мы обогнули здание и пошли к реке. Эмили по пути собирала остальные части ослиного костюма. Свалилась она только один раз и встала самостоятельно, так как у меня руки были заняты вдупель пьяной миллионершей. Знаете, что я обычно говорил родителям, чьи бедовые дети попали в больницу по собственной глупости? «Главное, живой! Пусть придет в себя, осознает, как ему повезло. Завтра поругаете», – говорил я. Эту житейскую мудрость я впервые осознал в тот вечер, когда тащил Нину к машине.

«Пирс Эрроу» мы нашли у реки, крыша была опущена, передние двери открыты, ключ торчал в замке зажигания. Непонятно, каким чудом не угнали. Эмили, хоть и не с первой попытки, открыла заднюю дверь. Заднее сиденье было застелено – похоже, одной из простыней из запаса Маргарет. Маргарет вряд ли обрадовалась бы, а я был доволен. Я водрузил Нину на сиденье, придержав немного, чтобы стянуть ослиную голову.

Мокрые от пота волосы прилипли к лицу. Она несколько раз моргнула и, прищурившись, посмотрела на меня.

– Кашемирчик! Это ты!

– А кто, по-вашему, вас нес? Эмили?

– Нет! – сказала Нина и поцеловала меня в губы. Пахло от нее испорченной мятой, и вкус был соответствующий.

Я высвободился из объятий, и она сказала:

– Какой же ты красавчик, Кашемир! Почему?

– Говорят, в отца, – ответил я. – А он был похож на своего отца. У Беннетов сильные гены.

– Ошибка! – вдруг воскликнула Нина и яростно замотала головой, чуть не скатившись на пол. Я водрузил ее на место, она сложила руку в кулак и, с трудом прицелившись, ткнула им в герб у меня на груди. – Почему книга? Должна быть лошадь!

Потом она упала на сиденье и закрыла глаза.

Я обошел «Пирс Эрроу» кругом, проверяя на предмет повреждений. О чудо! Ни единой царапины. Я засунул ослиную башку в багажник и оглянулся в поисках Эмили – хотел забрать у нее зад. Серая махровая ткань одиноко лежала на асфальте. К моему ужасу, Эмили и след простыл.

Впрочем, она ушла недалеко. Я застал ее сидящей на коленях возле решетки канализации. Крылья запутались в шлейфе, пустоглазая маска съехала на затылок. Я присел рядом, снял с нее маску и подержал волосы, пока ее рвало. Когда приступ прошел, я спустился к реке и намочил в холодной воде бандану. Эмили вытерла лицо и выпрямилась.

– Напиваться не так весело, как Нина расписывала, – пожаловалась она.

– Да уж, – сказал я.

– Когда я была беременна, несколько месяцев меня рвало целыми днями.

Организм очистился, и Эмили заметно протрезвела.

– Врачи боялись, что я умру от голода. Желудок ничего не принимал. Только соленые крекеры, и то не всегда.

Если бы я тогда успел поучиться в медицинском, я бы объяснил, что во время первой беременности женщины иногда страдают чрезмерной рвотой – это называется гиперемезис. Достаточно редкое явление, однако случается. Раньше его называли «природная регуляция рождаемости». Не всякая женщина отважится на второй заход, пережив такое.

Поскольку в медицинском я в то время еще не учился, я сказал:

– Не очень-то приятно.

– Совсем неприятно. А муж никогда не держал мне волосы, пока меня тошнило. Ни разу.

Я помог снять крылья и положил их в багажник, Эмили заползла на переднее сиденье, и мы были готовы ехать домой, на ранчо. Я повернул ключ в зажигании и в свете приборной доски увидел ее лицо – с испариной на лбу и бледнее белой маски.

– Подождите! – попросила она. – Пусть желудок немного успокоится.

– Пожалуйста, – ответил я.

Эмили сделала глубокий вдох.

– Кажется, я не создана для увлекательных приключений, о которых рассказывает Нина…

Голос звучал даже более хрипло, чем обычно.

– А как же «скорее застрелюсь, чем пойду на маскарад»? – спросил я.

– Наверное, поэтому она и попросила спрятать револьвер. Чтобы не было соблазна.

– А где были ключи?

– Нина нашла их в моем сапоге.

– Куда сама и спрятала.

– Не исключено.

– Значит, она изначально планировала приехать?

– Мы хотели сделать всем сюрприз.

– И Нина вела с ослом на голове?

– Нет, конечно! – воскликнула Эмили. – Она же не сумасшедшая! В маске вести невозможно – очень плохо видно. Мы сразу поняли, когда съехали в канаву после выезда на главную дорогу. Нам невероятно повезло – канава была мелкая, и мы выбрались. Я толкала!

– Сказочное везенье. А дальше что?